Нехорошо–то как получилось! Кстати, а чем его так приложило–то… ну до тетки той, суровой? Неужели мои артефакты? Получается, догадка о том, что я многого про них не знаю — правдива. Интересно, а они только на агрессивные действия, направленные против меня, будут реагировать, или они всех мужиков, которые захотят меня полапать, посылать куда подальше? Но вроде на Фиана они не среагировали, когда он меня своей лапищей по шейку в землю случайно чуть не вбил. М-да. Есть о чем подумать! А может, стоит, чтобы разузнать побольше, ещё на ком–нибудь поэкспериментировать, попрактиковаться? Точнее, на том, кто сейчас валяется на земле и стонет, раскинув конечности в разные стороны, изображая ушастую морскую звезду. Мысль тоже интересная, но, пожалуй, ему на сегодня и так хватит, а я пойду пока спрячусь куда–нибудь.
Сделав пару шагов, я опять остановилась. Ну не могу я так! Жалко мне этого оборотня. Его все с настороженностью обходили стороной. А он разлегся и жалостливо кряхтит.
Моё сердце не выдержало, и я пусть и нехотя подошла к нему и присела рядом:
— Ты извини, я не хотела. Но… так вышло, в общем. Может, тебе помочь чем–то? Врача там позвать? Ты, вообще, двигаться–то можешь? А то летел так крас… высоко. Головой сильно ударился, наверное, когда приземлился?
Приподняв голову, оборотень смерил меня долгим и пронзительным взглядом, в котором читалось желание меня придушить. Прямо здесь, посреди толпы.
— Напоминаешь ты мне, — застонав, он сел и, проводя рукавом по лицу, видимо, желая стереть грязь с лица, но только больше её размазав, закончил фразу, — кое–кого. От неё тоже были одни неприятности всегда. Но хороша была.
— Была? Умерла, что ли? — я вытащила пачку влажных салфеток и, несмотря на недовольный вид мужчины, протянула ему пару штук, остальными же начала сама стирать черные разводы с его щек, за что была награждена недоуменным выражением на лице. Но вырываться он не стал, так же как и противиться. Салфетки взял и стал вытирать руки, а лицо повернул так, чтобы мне было удобнее.
— Почему умерла? — хмыкнул он. — Замуж вышла. Да за такого, что считай и померла.
— Он такой жестокий?! — я на мгновение замерла от ужаса, когда представила бедную женщину, которую муж чуть ли не ногами бьет.
— Нет, — на лице оборотня уже расплылась улыбка, когда я, приблизившись еще немного, начала протирать ему лоб, — могущественный очень. Даже с моим положением в обществе нечего было бы ему и противопоставить. Если бы только… — Он ненадолго замолчал, а потом махнул рукой: — Чего прошлое–то ворошить сейчас, когда уже столько лет прошло. Просто напомнила ты мне её чем–то. Особенно после того, как кувшином приложила.