Однажды люди, сидевшие в приемной, услышали сквозь неплотно закрытую дверь, как Трясогузкин решительным голосом произнес:
«Ну да, арестуешь ты еще двадцать человек, а кто работать будет?»
Сотрудник НКВД вышел и хлопнул дверью.
На следующий день многие на заводе уже знали, что нынешний секретарь парткома своих в обиду не дает. Еще люди шептались, что Трясогузкина могут арестовать, как и его предшественника. Но обошлось.
Дело заключалось в том, что Трясогузкин, парторг ЦК ВКП (б), имел возможность позвонить по прямому проводу лично товарищу Сталину. Так и сделал, сказал, что аресты срывают план по выпуску самолетов. После этого сотрудник НКВД на заводе не появлялся.
Грузный, небольшого роста, в полувоенной форме, с орденом Красного Знамени на груди, Трясогузкин каждый день наведывался в цеха и заводские службы, давал ценные указания, а часто просто мешал работать. Заходил он и на летное поле, там, прямо как заправский инструктор, начинал руководить полетами. Никто и ничего не мог ему возразить.
Когда Званцев переступил порог кабинета, Трясогузкин восседал за массивным столом с тремя телефонами.
– Вот что, Званцев, – начал он, хмурым взором окинув молодого инженера. – Ты, вообще-то, у нас на плохом счету, человек недисциплинированный, несдержанный, но летчик толковый, да и по инженерному делу вроде бы нареканий нет. К тому же немецкий знаешь. К нам тут прибыли чехи за самолетами. Среди них есть молодые летчики. Они хотят увидеть наш аэроклуб. Поручаю это тебе. Покажи им наши учебные самолеты, ангары, классы, свози в Москву на первомайскую демонстрацию. Пусть знают, как счастливо живут советские люди.
– Товарищ Трясогузкин, а почему я на плохом счету? – осведомился Званцев. – Вы же сами сказали, что я неплохой летчик и инженер.
Трясогузкин всегда злился, когда его называли по фамилии, а не по должности. Сам он был небольшого роста и полным, недолюбливал тех, кто являлся ему противоположностью, то есть высоких и худых. Игорь Званцев относился к числу именно таких людей.
Поэтому Трясогузкин довольно резко проговорил:
– Ты что, забыл, как на низкой высоте пролетел над колхозным рынком? Люди и лошади от шума кидались в стороны. Зачем колхозников распугал?
– Что они, самолета не видели?
– Не философствуй!
– Но я не хотел никого пугать. Так уж получилось.
– Получилось!.. Знаем мы вас. Все вы хотите Чкалову подражать! А с Махневым?.. За что ты ему врезал по физиономии?
– Он пьяный был, приставал к девушке-курсанту. При этом обозвал ее…
– Я знаю, как он ее обозвал. Однако рукоприкладство по отношению к своему товарищу, летчику-инструктору совершенно недопустимо. Тем более что он старше тебя. Это тебе не царские времена! Ты хоть извинился?