— Адам.
— Адам.
Эмерсон потянула сильнее, и он почувствовал движение в своей руке. По его вискам заструился пот.
— Подумай о чем-нибудь другом, — тихо прошептала Либерти только для Адама. — О чем-нибудь приятном.
— Это легко, — он смотрел только на нее. Адам боялся, что если отведет взгляд, боль станет всепоглощающей. — Я вспомню, чем занимался вчера вечером.
— Я тоже вспомню, — закусила губу Либерти, и в ее глазах вспыхнул огонь.
Здесь и сейчас Адама не интересовали ни люди вокруг, ни то, что ему не стоило играть с притяжением. Остался только он, Либерти и никого больше.
Она провела кончиком языка по верхней губе, и Адам чуть не застонал.
— Еще немного, — вырвала его из воспоминаний Эмерсон. — Вы отлично держитесь.
Волной нахлынула боль, и все его мышцы напряглись.
— Нет, — Либерти погладила его по лицу и заставила снова посмотреть на нее. — Здесь только я. Прямо перед тобой, — она прижалась к нему щекой к щеке, губами к уху. — Вспомни, чем мы занимались. Как я опустилась перед тобой на колени и сосала твой огромный член, — горячо и развратно зашептала Либерти.
«Черт возьми», — содрогнулся Адам.
— Простите, — извинилась док, не понимая, что дело было не в ней.
Либерти крепко удерживала его, контролируя ситуацию.
— Тебе понравилось кончать на мой живот, не так ли? — она очертила языком его ухо.
Господи, у Адама вставал, в то время как из его руки хирургическим путем удаляли инопланетное оружие. Он официально признал свою жизнь полнейшим безумием.
И все из-за распутной искусительницы.
— Да, — прорычал Адам.
— Мне тоже понравилось, — свободной рукой она успокаивающе погладила его по груди. — И понравилось, когда у меня между ног были твои ловкие пальцы. Я хочу, чтобы ты облизал меня и пососал клитор.
— Либерти, что бы ты ни делала, продолжай, — сказала Эмерсон. — Не знаю, как он выдерживает. Боль должна быть адской.
Сдавленно хохотнув, Адам почувствовал, как полные губы Либерти у его уха изогнулись в улыбке.
— Я хочу твой член, Адам. Скоро. И я не хочу нежно. Хочу грубо. Хочу взять все, что ты можешь мне дать.
Жук оторвался от руки со вспышкой боли, и Адам застонал. Но его стон не имел никакого отношения к ране.
— Привет, маленький уродец, — Эмерсон засунула неистово извивавшееся насекомое в крепкий пластиковый контейнер и закрыла крышку. — Пожалуй, я знаю кое-каких технических гениев, которые не прочь хорошенько тебя изучить.
Нора рядом с Эмерсон наклонилась и начала обрабатывать раны Адама. От щупалец осталось четыре круглых следа, напоминавших ожоги с отверстиями по центру.
— Мы подлатаем вас, генерал, и будете как новенький. Вы уже чувствуете ноги?