***
Либерти позволила Адаму ухватить ее за талию и, спустив с подножки вертолета, поставить на землю.
Машины растянулись в колонну, медленно продвигаясь вперед. Сопровождали их военные автомобили, которые Либерти не узнавала.
— Сэр? — помахал им из задней двери автобуса рядовой Митчелл.
— А вот и наш транспорт, — сказал Адам. — Рад встрече, рядовой.
— Я тоже рад, сэр. И мы, конечно, также рады встрече с войсками «Анклава», вышедшими навстречу, чтобы сопроводить нас.
«Анклав». У Либерти болезненно екнуло сердце.
Адам помог ей забраться в салон. Как бы она ни пыталась скрыть содрогание, ничего не укрылось от его глаз. Он буквально чувствовал ее.
— Тебе нужно будет сходить к доку, — хмуро заметил Адам.
— Потом, — отмахнулась Либерти. — У Эмерсон масса хлопот с Сантой. Как думаешь, они смогут спасти ребенка?
— Не знаю, — Адам стукнул по перегородке, и грузовик тронулся с места. — Сейчас мы можем только надеяться, — внезапно он схватил Либерти, перетащил к себе на сидение и крепко обнял. — Я думал…там, в городе…думал, что потерял тебя.
— Я с тобой, — она хваталась за него, вдыхая запахи пота и тяжелой борьбы. Но Либерти не возражала. Они означали, что Адам был жив.
— Либерти, ты нужна мне, — он отстранился и впился в нее взглядом голубых глаз. — Ты — мой свет. Мне нужно видеть твою улыбку, слышать твой голос и наблюдать, как ты спишь. Ты даешь мне не просто причину бороться, ты даешь мне причину продолжать дышать.
— Адам, — у нее распирало грудь.
— Я в тебя влюбился, — признался он.
Либерти вздрогнула. Очень долго признания в любви использовались против нее в качестве оружия и кандалов. После побега от бывшего мужа она никогда не произносила три страшных слова и не хотела слышать их вновь.
— Мои слова не должны были тебя расстроить, — на лице Адама промелькнули эмоции. — Извини, если сказал не то, что ты хотела услышать.
— Я… — Либерти схватила его за руки, — …позволь мне объяснить, — она набрала в легкие воздуха. — Бывший муж говорил, что любит меня, избивая до потери сознания. Он оставлял меня сломленной, истекавшей кровью, после чего гладил по голове и уверял, что все это от любви ко мне.
— Это не любовь, — ощетинился Адам.
— Знаю. Теперь я знаю, — Либерти придвинулась к нему ближе. — На самом деле сейчас, благодаря твоему признанию, я поняла разницу. Я почувствовала ее.
— Господи, Либерти, ты знаешь, как выбить почву у меня из-под ног.
— А теперь, пожалуйста, повтори.
— Либерти, я тебя люблю, — Адам обхватил ладонями ее лицо.
Она вдохнула, чувствуя только тепло.
— Адам, думаю, я начала влюбляться в тебя, когда подстригала твои волосы.