Но я даже не подозревала, как же было приятно в этом нехитром убеждении ошибиться.
Когда я подошла к углу здания станции, с той стороны, где она не освещалась вообще, и тени ветвистых деревьев низко нависали над землей, касаясь выбеленной стены, я с сомнением подумала, что, раз уж химик не уточнил, с какой именно стороны его ждать, то это скорее всего здесь. А я раньше и не обращала внимания, что это место — ну прямо мечта маньяка-насильника! Темное, укромное…
Я чуть спустила с плеча сумку и нащупала шокер. И вдруг кто-то резко схватил меня за предплечье…
Отскочив, я выставила перед собой электрошокер, как будто это был самый настоящий меч-кладенец и попятилась назад. Но, услышав смех Дмитрия Николаевича, залилась краской и, обиженно опустив свое орудие самозащиты, хмыкнула.
— Очень смешно! Прямо уржаться можно!
Несмотря на мое негодование, химик и не думал мне что-то отвечать, тем более просить прощения. Он все смеялся и смеялся, пока наконец не успокоился. А потом, уверенно шагнув ко мне, заставил меня отступить назад, пока моя спина не коснулась выбеленной стены. «Пальто испорчу», — как-то вяло подумала я, но потом отбросила все мысли, видя перед собой только его пронзительные голубые глаза, которые смотрели на меня практически с жадностью…
— Ну привет, Дмитриева, — выдохнул он и, прижав меня к стене, впился в мои губы требовательным и грубым поцелуем.
Разум унесся куда-то далеко, оставив чувства разбираться со всем этим в одиночестве. Я слышала только рваное дыхание Лебедева, когда он прерывал поцелуй, и свое биение сердца, набатом отдающее в висках. Руки химика ловко расстегнули пуговицы пальто.
— Как же невыносимо быть в этой чертовой школе рядом с тобой… — горячо прошептал он и опустил поцелуй на мою шею, чуть потянув меня, чтобы я наклонила голову. — … И играть в твоего преподавателя…
Я почувствовала его теплые ладони, коснувшиеся моей спины и аккуратно стиснувшие бок. А как мне тяжело, Дмитрий Николаевич, изображать святую простоту и наивность, когда внутри меня все переворачивается, стоит мне только услышать ваш голос…
Внезапно я вскрикнула и вздрогнула, когда химик, забывшись и не рассчитав силы, сжал мой бок там, где сам же его зашивал когда-то. Он резко отпрянул.
— Прости, я… — он медленно отошел на полшага, будто заставив с трудом себя это сделать.
— Ничего, ничего… — я наклонилась, уперев руки в колени, стараясь выдыхать медленно, чтобы унять боль.
— В порядке? — обеспокоенно и виновато поинтересовался Дмитрий Николаевич. — Давай, посмотрю.
— Не надо, все в порядке, правда, — я выставила перед собой руку и, к моему удивлению, он не стал со мной спорить. Видать и правда, чувствует себя виноватым…