— Димон, подожди, поговорить надо! — пробасил он.
— Не надо, — предательски дрогнувшим голосом ответила я.
— Димон, просто я подумал…
— Паша, если ты меня не отпустишь, я закричу, — на этот раз тон получился поуверенней, но, потеряв из виду химика, меня внезапно охватила паника.
— Марин, — назвал меня по имени Наумов. — Ну перегнул я палку! Ты теперь игнорировать меня будешь? Нравишься ты мне! — с этими словами он потянул меня к себе, видимо, посчитав, что такое признание в симпатии должно подкрепиться объятиями или поцелуем… В памяти всплыло едкое «я тебе кто, папочка?»…
— Наумов! — Дмитрий Николаевич, оказавшийся на крыльце школы, докурил сигарету и, бросив ее в урну, сделал несколько шагов к нам. — Руки убрал.
— Дмитрий Николаевич, мы разберемся, — насупившись, ответил Паша, но хватку все-таки ослабил. Я тут же юркнула за спину химика.
— Вы уже разобрались, теперь даже учителя в курсе вашей бурной личной жизни, — химик нервно засунул руки в карманы пальто.
— Нет у нас никакой личной жизни, — недовольно буркнул Наумов.
— Зато слухи вокруг нее есть, — спокойно заметил Лебедев, а затем, повернувшись ко мне, проговорил: — Там, по-моему, брат твой приехал, посмотри, его машина?
Брат? Он же сегодня работает… Но потом поняв, что это прекрасный предлог, чтобы уйти, я как можно скорее зашагала к выходу и, увидев в торце дома знакомый старенький «Фокус», остановилась около него.
Химика не было около десяти минут. Я уже начала всерьез беспокоиться. Но вскоре он показался в свете вечерних фонарей, куря на ходу и ослабляя коричневый шарф, словно тот был намотан слишком туго.
— Садись, подвезу, — тоном, не терпящим возражений, сказал Дмитрий Николаевич, открыв с брелка машину. — А то ухажер твой больно настойчивый.
Я молча села, радуясь, что верно поняла намек насчет брата, а потом ужаснулась. О чем же они так долго разговаривали?
— Чего тупим, Дмитриева, пристегивайся! — я только сейчас поняла, что так и сижу, глядя на него с раскрытым ртом, не шевелясь. И, щелкнув ремнем безопасности, я начала терзаться сомнениями, стоит ли мне спрашивать, что он сказал моему однокласснику.
— Дмитрий Николаевич, — я рассматривала профиль преподавателя, внимательно следящего за дорогой. Он, не взглянув на меня, снял перчатки, даже не прекращая движения и протянул их мне.
— Назад положи. Чего, Димон? — совершенно без раздражения ответил он.
— А что за слухи дошли до учителей? Ну, вы просто только что сказали…
Химик бросил на меня беспокойный взгляд и тяжело вздохнул, но потом, чуть опустив окошко и на ходу размотав шарф так же отдал его мне в руки. Его я не спешила перекладывать назад, а вцепилась в этот шарф, словно в спасательный круг.