— Да я… — хозяин запинается, икает, подавляя рвотный позыв, и снова пытается объяснить, зачем он вызвал скорую. — Да он… Да епт…
— Где больной? — грубо спрашивает химик. Теперь, отчасти, я понимаю, откуда у него такая специфичная манера общения с людьми. На скорой поработаешь, небось, такого насмотришься…
— Т-т-т… — Пытается выговорить хозяин, но машет рукой, снова тошнотворно икнув, и почти валится с ног, когда мимо него шагает химик и Стеглов, направляясь в комнату. — А ну нах…
Проходя в заваленную самым невообразимым мусором, грудами грязного и одному Богу известно, чем воняющего белья, вижу лежащую на спине женщину, нервно хихикающую и смотрящую в потолок. Даже не знаю, от чего тошнит больше: от поведения этого «подарочка» или от всего этого антуража? Узнай мама и папа, где сейчас находится их дочь, они свалились бы на месте!
— Гражданочка! — громко восклицает Стеглов, присев рядом с женщиной. — На что жалуемся?
— На жизнь, е-мое! — женщина откровенно ржет, а стоящий недалеко от меня мужчина вторит ее смеху.
Дмитрий Николаевич отходит в сторону и брезгливо рассматривает одну из валяющихся рядом с ней бутылок. Практически кожей ощущаю то омерзение, которое, я уверена, чувствует и химик, и Серега.
— В медицинской помощи нуждаемся? — так же громко и бесстрастно спрашивает Стеглов.
— В мат-т-т-ть… — снова не может выговорить хозяин квартиры. Скорее всего, он хотел сказать, что нуждается в материальной помощи, но, думаю, нам этого не узнать никогда.
— Если не нуждаемся, вот тут ручкой чиркни, — Стеглов берет из моих рук папку, ручку и сует ее женщине. Она, к моему удивлению, умудряется сосредоточиться на пару секунд и ставит загадочную закорючку об отказе в медицинской помощи.
— Пошли, — тихо говорит Дмитрий Николаевич, но дорогу нам преграждает мужчина, нелепо растопыривший руки и ноги в проходе к коридору.
— П-п-погоди-и… Она ж… Умирает! — с трудом выговаривает он.
— Пациентка здорова и подписала отказ от медицинской помощи. А вы продолжайте в том же духе, такими темпами недолго осталось! — презрительно фыркает Лебедев и успевает пройти мимо хозяина квартиры.
А вот я этого сделать не успеваю.
Слышу, как мужчина недовольно ревет, потянувшись куда-то в бок. Сначала мне показалось, что он, наконец-то упал, не удержавшись на своих худющих шатающихся ногах, но потом я понимаю, что этот нелепый нырок был вполне целенаправленный. И в его руках что-то угрожающе блеснуло.
Наверное, моя расстегнутая куртка оказалась в своем роде роковой ошибкой. Я уловила звук распарываемой ткани рубашки и только успела подумать, до чего же острые ножи в доме у обыкновенного пьянчужки, прежде чем почувствовала, как бок полоснуло колючим жаром.