Освободившись от оболочки, Аль-Кахаль легко вскочил, решив отложить на вечер дублирующее упражнение. Этим он ни в чем не нарушал режим, поскольку практика ментальной двойственности могла осуществляться не чаще двух раз в трое суток. Сутки шли вторые, и один эпизод уже был записан в актив.
Машинально, повинуясь привычке, Аль-Кахаль попытался установить с подчиненными бесконтактную связь. Конечно, ничего не получилось; то, что местные привыкли величать телепатией, работало во Сне чрезвычайно плохо. Телефон - другое дело, Аль-Кахаль вынул трубу и набрал номер засады, сидевшей в квартире Будтова-старшего. Ему ответило старческое дребезжание, говоривший был до того пьян, что даже посылая звонившего на хер, перепутал порядок слов и выстроил фразу в обратном порядке.
Потемнев лицом, Аль-Кахаль позвонил Старому Светочу.
- Говорите, - велел он, не представляясь.
- Ищут, - торопливо ответили в трубке. - Детушек ищут. Де-Двоенко.
- Это все? - подозрительно спросил Аль-Кахаль, так как почувствовал, что дедуля не договаривает.
- Господин Аль-Кахаль, - прошептал дедуля после короткой заминки. - Мне было знамение - от человечка моего, агентурного. Ну, крота, кротика. Он утверждает, что среди нас находится Ревизор.
- Что? - Аль-Кахаль стиснул трубу.
- Да, да, - лопотал дедуля. - Приехал Ревизор. Давно. Все время был тут. Видать, мы близко подобрались. Пока ничего не делает, не вмешивается. Приехал инкогнито и наблюдает.
- Кто же он?
- Никто не знает. Кто угодно. Кротик нашуршал, что известно лишь, что это один из участников. Господин Аль-Кахаль! - голос дедули задрожал. - Вы только не подумайте на меня! Я вам верой и правдой...
- Что вы трясетесь, - пробормотал Аль-Кахаль. - Даже если и вы, так тем более, чего вам бояться. Бояться нужно другого - двурушничества...
- Клянусь! Клянусь! - плакал дедуля.
Аль-Кахаль, не слушая дальше, отключился. Впервые за долгое время он был всерьез озабочен.
Часть вторая
Но служат ли объекты, известные индивидууму лишь в качестве представлений (...) явлениями воли (...) - вот в чем (...) истинный смысл вопроса о реальности внешнего мира. Отрицательный ответ на этот вопрос составляет сущность теоретического эгоизма (...) Как серьезное убеждение его можно найти только в доме сумасшедших (...) Мы будем рассматривать [ его ] как маленькую пограничную крепость, которую, правда, никогда нельзя взять, но и гарнизон которой никогда зато не может выйти наружу и которую поэтому можно смело обойти и без всякого опасения оставить в тылу.
Артур Шопенгауэр. "Мир как воля и представление"