Было бы любопытно взглянуть на ярость дона Алонсо, когда ему сообщат о смерти драгоценного свидетеля. Поделом – сторожить надо было лучше. Дон Мигель усмехнулся: пожалуй, Морено правильно сделал, что умер. Теперь можно успокоиться. На какое то время, до следующей интриги, затеянной де Ларой…
В высокие окна уже лился розово-палевый свет наступившего утра. Де Эспиноса поднялся со стула: Беатрис еще спит, но ему захотелось взглянуть на нее.
* * *
Он осторожно открыл дверь в спальню жены и подошел к кровати. Беатрис, сбросив покрывало, лежала на спине, заложив руку за голову. Сквозь тончайший батист сорочки проступали очертания пышной груди. Де Эспиноса опустился на край кровати, любуясь женой и борясь с искушением привлечь ее – теплую, податливую со сна, к себе.
В декабре 1690 у них родилась дочь, которую назвали Изабеллой – так звали его мать, и помимо этого – в честь Изабеллы Кастильской. Когда де Эспиноса впервые взял дочь на руки, в груди возникло странное, щемящее чувство, и он суеверно подумал, что стал уязвим перед Судьбой…
Материнство добавило Беатрис плавности линий, но ее тело оставалось стройным и гибким. Возможно, дело было в частых поездках верхом. Неожиданно для де Эспиносы, Беатрис вошла во вкус. Он тоже увлекся этими прогулками, а когда они возвращались домой, рассказывал жене о тех местах, где ему довелось побывать. Блеск великих городов Европы и тайны древних цивилизаций Северной Африки, дебри лесов Нового Света, где на каждом шагу подстерегала смерть от когтей дикого зверя или отравленной стрелы, забытые богом индейские племена, свершавшие жуткие обряды человеческих жертвоприношений… Беатрис слушала его, затаив дыхание, а де Эспиноса будто сам вновь переживал свои бесчисленные приключения. Она страстно желала подарить ему и сына, но пока что Небу не было угодно благословить их брак еще одним ребенком…
Пока он предавался воспоминаниям, Беатрис потянулась, просыпаясь, и сонно моргнула, обнаружив рядом с собой мужа.
– Мигель? Я не слышала, как ты вошел… Ты давно здесь?
– Какое-то время. Решил дождаться, когда ты проснешься… – де Эспиноса обнял Беатрис за плечи и потянулся к ее губам.
– Донья Беатрис!
Раздавшийся за дверью звонкий голос Лусии заставил его разжать объятия.
– Черт побери, твоя служанка никогда не спит?
Беатрис хихикнула, глядя на раздосадованное лицо мужа.
– Спит, в отличии от вас, дон Мигель, – затем она громко сказала: – Входи, Лусия. Как Изабелита?
– О, за эту ночь не проснулась ни разу, с ней теперь Мерседес… – входя в спальню, затараторила служанка и осеклась: – Ох!