Сеньорита Сантана вышла из церкви, раздумывая уж не солгала ли она, вольно или невольно, своему духовнику, когда отвечала на его вопрос о причинах, побудивших ее на этот шаг? Но почему-то это не сильно ее смущало.
* * *
После того, как стихла суета, сопровождающая появление носилок с доном Мигелем, Беатрис зашла в отведенную для него комнату. Ставни были закрыты, чтобы солнечный свет не беспокоил раненого. У изголовья постели поставили небольшой столик, на котором доктор Рамиро уже разложил медицинские принадлежности, там же неярко мерцала лампа. Сам доктор, опустив голову, сидел в глубоком кресле.
Девушка окинула тревожным взглядом дона Мигеля. Недвижный, с заострившимися чертами лица, тот казался бы мертвецом, если бы лихорадка не зажгла на его скулах багровые пятна. Льняная простыня укрывала его до пояса. Затрудненное, неровное дыхание едва вздымало перевязанную грудь.
Рамиро, по-видимому, задремал и встрепенулся только когда Беатрис остановилась в шаге от него.
– Сеньорита Сантана? Я не слышал, как вы вошли. Вас допустили?
– Да, сеньор Рамиро. Дон Мигель все время… так?
Рамиро со вздохом кивнул и сказал:
– Иногда жар усиливается, тогда дон Мигель начинает метаться и может сорвать повязку. Это очень опасно. – он еще раз вздохнул и спросил: – Что вы умеете?
– Покормить, умыть больного, дать воды или лекарство. Сестра Маргарита учила меня накладывать повязки…
– В этом вряд ли возникнет необходимость. А вот все остальное… хорошо, что у вас есть опыт… – Рамиро на мгновение прижал ладонь к глазам: – Извините.
– Вам нужен отдых.
– Не могу это отрицать, сеньорита Сантана.
Беатрис указала на стоящую у противоположной стены кушетку:
– Тогда что вас останавливает? Я буду здесь.
Он с благодарностью посмотрел на девушку:
– Вы должны обязательно разбудить меня, если в состоянии дона Мигеля произойдет перемена.
– Конечно, сеньор Рамиро.
Рамиро уснул прежде, чем его голова опустилась на подушку, а Беатрис села в кресло, которое он занимал прежде. Она продолжала вглядываться в лицо де Эспиносы. Как разительно сейчас он отличался от того блестящего гранда, который появился в их доме, верно, только для того, чтобы смутить душу сеньориты Сантана!
…Впервыеона увидела дона Мигеля де Эспиносу за обедом. Отец представил его как прославленного адмирала и друга Ксавьера Сантаны.
Дона Мигеля привели в Ла-Роману дела, и сеньор Хуан гостеприимно предложил ему оставаться в их доме, пока все не будет улажено. Дон Мигель вежливо поблагодарил, сказав, что привык находиться на борту своего галеона, и возможно, лишь иногда составит компанию радушному алькальду за обедом или ужином. Весьма довольный сеньор Хуан заверил, что всегда рад принимать выдающегося флотоводца и друга его дорогого кузена. Любезность следовала за любезностью, пока де Эспиноса не расхохотался, клятвенно пообещав злоупотребить добротой хозяина.