– Арабелла, не уходи, прошу тебя…
Беатрис вздрогнула. Глаза раненого открылись, но он смотрел куда-то сквозь нее и девушка поняла, что дон Мигель не осознает ее присутствия.
– Арабелла! – он попытался приподняться, и Беатрис положила руки ему на плечи, удерживая его.
– Т-с-с, тише, тише, – прошептала она.
Раненый закашлялся, в пробитой груди сипело и клокотало. Беатрис испугалась, что сейчас у него пойдет горлом кровь.
– Да ложитесь же! – воскликнула она. – Вам нельзя разговаривать!
– Где ты? – он обессиленно опустился обратно на постель.
– Я здесь. Все хорошо, – Беатрис положила ладонь ему на лоб.
Кажется, это прикосновение успокоило его, потому что он закрыл глаза и повторил за ней:
– Все хорошо, да… теперь все хорошо…
* * *
Женское имя, сорвавшееся с губ де Эспиносы, подвело черту под всеми неясными мечтами Беатрис. Она вздохнула:
«А чего я ожидала? Наверняка он встречал в своей жизни женщин, которые были способны вызвать у него любовь и восхищение…»
Отец сказал, что у дона Мигеля нет семьи, а только племянник, сын подло убитого брата. Беатрис довелось увидеть и Эстебана де Эспиносу – красивого надменного юношу, который появился в их доме за день до отплытия.
Но кто мог утверждать, что сердце дона Мигеля оставалось свободным? Что оно свободно сейчас? Она ощутила горечь и жгучую досаду. Господи, неужели она ревнует?
«Арабелла… но ведь это не испанское имя. Французское? Английское?»
Словно в ответ на ее мысли, дон Мигель произнес несколько слов по-английски. Беатрис недостаточно знала язык, чтобы точно понять смысл сказанного, но это весьма напоминало проклятия.
«Ну а мне-то что за дело до того, кого гранд Испании зовет в бреду и кого он проклинает на чужом языке?»
Она даже рассердилась, и странным образом это помогло ей справиться с собой.
«Сама жизнь его под угрозой, и его сердечные привязанности – последнее, о чем я должна думать. Я сделаю все, что в моих силах, и исполню долг христианского милосердия. Если угодно Господу, он выживет, а дальше наши пути разойдутся. Так о чем я страдаю?»
Она деловито принялась перебирать бутылочки с тинктурами, расставленные доктором Рамиро на столике.
Скрипнула дверь, в комнату заглянула Лусия. Беатрис приложила палец в губам и, бесшумно ступая, подошла к дверям. Служанка пришла узнать, куда подавать ужин для госпожи и сеньора Рамиро. Беатрис распорядилась принести поднос с фруктами, сыром и хлебом для нее и холодной телятины для сеньора Рамиро прямо в комнату. Немного подумав, она также велела сварить некрепкого бульона для раненого, надеясь, что ей удастся заставить того проглотить хоть немного.