* * *
В черном с серебром камзоле, гордо вскинув голову, де Эспиноса стоял у алтаря в заполненном людьми храме. Беатрис, которую под руку вел по длинному проходу отец, не сводила взгляда с лица своего нареченного. К своему огорчению, в темных глазах дона Мигеля она не видела ни теплоты, ни радости, а его рот был твердо сжат.
Сама церемония прошла для девушки как в тумане. Ошеломленная всем происходящим, она едва расслышала обращенные к ней слова священника, и ее ставшие чужими губы с трудом выговорили брачную клятву. В руках де Эспиносы появились тринадцать освященных золотых монет, которые он по древнему ритуалу преподнес Беатрис. Та подставила ладони, принимая дар, и, запинаясь, ответила словами о безграничном доверии супругу. Тот коснулся холодными губами ее губ, затем священник объявил их мужем и женой.
Дон Мигель подал ей руку, и Беатрис оперлась о нее. На выходе она на мгновение споткнулась, по привычке направившись в сторону отцовской кареты, но дон Мигель слегка сжал ее пальцы.
– Не туда, донья Беатрис. Прошу вас, – и он указал на свой великолепный выезд.
В карете он чуть улыбнулся ей и сказал суховато, но дружелюбно:
– Во время свадебного пира вам придется столкутся со множеством незнакомых людей, многие из которых раздуются от важности при виде провинциалки. Не слишком придавайте этому значения. До сих пор вы хорошо держались, продолжайте в таком духе.
Беатрис недоверчиво посмотрела не него: уж не изволит ли шутить сеньор муж, ей самой казалось, что ее увлекает неистовый ураган…
Свадебный пир запомнился ей яркими вспышками: блеск золота и драгоценных камней, украшавших одежды гостей, незнакомые лица, сливающиеся в пестрый хоровод. Растерянный отец и веселая сестра мелькнули и пропали в толпе.
Стемнело, и слуги зажгли свечи в канделябрах. Беатрис казалось, что празднество никогда не закончиться. Она не отрывала взгляда от блюда, стоящего перед ней, и от волнения не могла проглотить ни кусочка из тех изысканных яств, от которых ломился стол. Ей было жарко, тесный лиф стеснял дыхание, и больше всего ей хотелось остаться одной, но она понимала, что этому желанию не суждено исполниться. Дон Мигель сидел рядом с ней, его темная фигура одновременно притягивала и внушала страх.
В какой-то момент Беатрис подняла голову и встретилась глазами с пристальным и неприязненным взглядом дона Эстебана де Эспиносы. Она вздрогнула от неожиданности: в Ла-Романе тот не обращал на нее никакого внимания, чем же она могла вызвать его немилость? Неужели тем, что вышла за его дядю? И было в этом взгляде нечто такое, чего она не могла понять, но ей стало не по себе.