На кровати недовольно сопел милорд. А меня переполняли эмоции, требуя выхода. Подскочила сначала к вздрогнувшей от неожиданности старушке, обхватила её лицо руками и расцеловала. Потом пришла очередь названного братца. Вот уж кто точно ничего подобного не ждал от счастливой «сестры». Он только неловко вскинул руки и замер, когда я коснулась своими устами его щеки, потом лба, а затем и губ-вареников.
Рванула на выход из комнаты. Дернула щеколду и ойкнула, чуть не прищемив себе палец.
— Я сейчас, я скоро!
— Куда ты, бедовая?
— Куда она?
Раздалось вслед на два голоса, но когда там было отвечать, если за спиной крылья!
Коридор. Лестница — вспомнить в последний момент, что по центру скрипит, а потому слететь ветерком по стеночке. Зал. Чуть не налететь на входящего с улицы молодого человека с саквояжем и успеть не дыша проскользнуть мимо в закрывающуюся дверь. Крыльцо. Вскинуть голову…
«Усталый путник» — так назывался постоялый двор.
А писать? Писать я могу? Кинулась обратно, зацепив плечом дверной косяк, и чертыхнулась-зашипела, схватившись за пострадавшее место. Сзади испуганно вскрикнули. Обернулась. В двух шагах от входа замерла толстуха с кувшином в руках. В широко распахнутых глазах застыл ужас.
— Селма, что с тобой? Будто привидение увидела! — хохотнула Улья от крайнего столика.
Та попятилась, не отрывая взгляда с того места, где я неосторожно подала голос.
— Две-двери сами открылись, — просипела дочь Дорана.
— Отцу об этом скажи, а еще лучше — сразу дыхни на него! — скептически поморщилась подавальщица.
— Я не пила! — возмутилась розовощекая и еще больше заалела лицом.
— Это не мне мерещится дьявольщина всякая. — Подружка безразлично пожала плечами и потеряла интерес к товарке, занявшись своим делом.
— Не-ет, что-то здесь не то, — протянула Селма и, подойдя к Улье, возбужденно зачастила: — Непонятное стало твориться в доме после приезда этой госпожи в черном. Сама странная, никто её лица не видел, выходит из номера только ночью. Бесшумно. Несколько раз отца напугала. Расплатилась за постой целым империалом! Забирает заказ, только когда отходишь подальше от комнаты. Ведьма к ним уже второй день шастает и долго не выходит! Крик слышала? — Дождалась ответного кивка и с жаром продолжила: — Отец бегал, узнавал, что случилось, а ему: удалила госпоже бородавку! — Скривилась, паясничая. — Только знаю я, что от этого так не орут. Болячка, видать, пострашнее у этой, в черном.
— «Поцелуй богини»! — ахнула девчонка от страшной догадки, прикрыв рукой рот.
Селма убежденно и важно кивнула на её версию о какой-то чрезвычайно кошмарной болезни, коей я, сердешная, оказывается, страдаю.