Наконец старец закончил скорбный «плач» и тяжело поднялся на ноги.
— Прости меня, мой мальчик, — сказал тихо, повернувшись к молодому мужчине, — за то, что не сберег, за то, что не успел…
Граф прикрыл глаза и еле заметно кивнул на слова воргула.
— Спасибо, что все это время был там с ним, — произнес глухим голосом.
Я, не выдержав, беззвучно заплакала, задержавшись у самого выхода, не решаясь оставить дорогого мне человека в такой тяжелый момент. Шмыгнула носом.
Хьюго, мягко взяв меня под руку, потянул на улицу.
— Пойдем, милая. Сейчас его родители будут слушать только своего сына. Это их час.
Раскидистый клен в глубине парка родового поместья графа Морана дрожал листьями на ветру. Осень еще не коснулась их своей желтой и красной краской, лишь с одного бока длинную ветку чуть припудрила золотой пыльцой. В тени дерева на скамейке с резной спинкой двое. Мама в темно-синем платье смотрелась бледно — этот цвет совсем ей не подходит. Рядом Леонард. Поникший. Он до последнего держался молодцом. Первый вызвался в это нелегкое путешествие в мой мир за останками графа. С каким-то нездоровым остервенением махал лопатой, выкидывая землю из ямы. Все время находился рядом с кузеном, не давая тому погрязнуть в чувстве горькой тяжелой печали. И вдруг наступил такой момент, когда его выдержке пришел конец. Говорят, мужчины не плачут — они выходят на лестницу покурить. Лео вышел из склепа с первым ударом колокола…
Глядя в одну точку, он слушал, о чем ему тихо говорила госпожа Алина. Пальцы теребили листок с дерева. Рвали его по прожилкам. На коленях тонкая тетрадь — один из дневников графа Морана. Уже зачитанные до дыр, они так и не открыли нам секрет связи «таурон — Вилмор Моран». Близнецы продолжали «общаться» со мной, посылая иногда видения или сны, чаще просто нагревались или становились обжигающе-холодными, но это уже в случае, когда ребятки были категорически против чего-то. Поддержку или согласие выражали мягкой пульсацией. Успокаивали, окатывая тело ласковым теплом. Предупреждали — словно дергали током. Мне потребовалось немало времени, чтобы согласовать с тауроном этакий «код ощущений». Но самое главное, как мне показалось, он с большим удовольствием переправлял по желанию из одного мира в другой и обратно меня и всех, кто был со мной рядом. Достаточно телесного контакта с хозяйкой магической вещицы и её «будьте так любезны» — и оказываешься в том или ином месте. Я все чаще обращалась к оберегу, как к предмету из двух половинок — «Лисбет и Танор», «близнецы», «ребятки».
Присела подле родительницы.