— Прочь! Сейчас же! — Она отчаянно оттолкнула его, ее дыхание было быстрым, неистовым и неровным. — Слезай!
Паника сделала ее движения безумными. Ее поведение не имело никакого смысла, если только…
— Ты боишься Шока?
Свежий блеск ее глаз, как будто реакция любовника только что пришла ей в голову, еще больше расстроил ее.
— Я не могу. Пожалуйста, дай мне встать. Я…я не могу терпеть тебя сверху. Твой вес.
Она крепко зажмурилась. — Матиас…
Черт! Лукан вышел из цепких глубин ее тела, все еще твердый, все еще жаждущий большего, и перекатился на ноги. Матиас прижал Анку к земле, оседлал ее, заставил бояться оставаться лицом к лицу с человеком, который все еще любил ее. Эта мысль раздавила что-то в его груди. Этот ублюдок заплатит своей чертовой жизнью, даже если это будет последнее, что он сделает.
Лукан помог Анке подняться на ноги. Все ее тело дрожало, когда она прыгала вокруг, ища свою одежду, но смотря куда угодно, только не на него.
— Анка.
Он нежно схватил ее за руку и попытался заключить в свои объятия.
— Не надо, — она оттолкнула его. — Пожалуйста, не надо. Мне нужно идти.
— Позволь мне обнять тебя, любовь моя. Ты сбита с толку, боишься. Не уходи так просто. Я могу сделать все лучше.
— Нет.
Она наконец посмотрела на него своими большими янтарными глазами, в которых стояли слезы. — Ты не можешь, ты только еще больше все усложнишь. Пожалуйста… не надо.
— Усложню как?
Она рывком обошла комнату, собирая свою одежду.
— Ты ничего не понимаешь.
— Тогда объясни мне, потому что ты права. Я, черт возьми, ничего не понимаю.
— Все… кончено.
Она влезла в брюки, натянула лифчик и рубашку, с трудом натянула ботинки. Лукан наблюдал за этой сюрреалистической сценой, и его охватывало смятение.
— Вовсе не обязательно.
Анка закончила одеваться и повернулась к нему:
— Да, это так! Изменилось больше, чем кожа на моей спине. Я даже не могу начать объяснять. И если бы ты знал… — еще больше слез отчаяния потекло по ее лицу, и она покачала головой: — Честно говоря, Лукан, ты заслуживаешь гораздо большего. Влюбиться в кого-то другого, в кого-то цельного. Для меня это ничего не значит. И для тебя тоже должно.
Она попятилась к двери в бальный зал, и Лукан наблюдал за ней, пытаясь осмыслить ее слова. Почему ей хотя бы не остаться и не поговорить с ним? Чего же он не знает? Почему, черт возьми, она на мгновение подумала, что есть кто-то лучше для него, чем его суженая? Как она могла взять всю любовь, которую он хотел ей дать, и просто отказаться от нее, особенно когда он подозревал, что она очень сильно этого хочет?