— Ах! В городке Итомори делали кумихимо! Какая прелесть! — заметила Окудэра-сэмпай, листая одну из книг, что я принёс из библиотеки. — Моя мама иногда носит кимоно, так что у нас дома тоже есть несколько таких... Э, постой-ка! — Она посмотрела на моё правое запястье. — Это ведь тоже кумихимо?
— О, это...
Я поставил чашку с чаем обратно на стол и тоже посмотрел на свою руку. Мой постоянный оберег. Объёмный, точно живой, ярко-оранжевый шнурок на запястье.
— Что?
А ведь и правда...
— Да, действительно. Кто-то подарил мне его давным-давно. Вот иногда надеваю вместо оберега.
Голову вдруг пронзила резкая боль.
«Кто же это был?» — пробормотал я про себя. Этого я вспомнить не мог. Но чувствовал: в шнурке есть подсказка и, если понять её, можно что-то узнать.
— Эй, Таки-кун! — сказала она мягким голосом, но с озабоченностью в лице. — А почему ты не идёшь в баню?
— В баню? Ну да...
Я снова отвёл глаза, опустил взгляд к браслету. И отчаянно порылся в памяти, опасаясь, что, если не вспомню сейчас, не вспомню уже никогда. Банкет за стеной постепенно закончился, и в номере стал отчётливо слышен стрекот осенних насекомых.
— Один человек, который плетёт эти кумихимо...
Чей же это был голос? Добрый, хриплый и мягкий, как у рассказчика древних преданий...
— ...говорил мне, что этот шнурок не что иное, как само течение Времени. Скручивать, сплетать, иногда возвращаться назад, иногда расплетать и соединять заново. Это и есть Мусуби. Это и есть Время... Это...
Осень. Гора. Журчание ручья. Запах воды. Сладкий привкус ячменного чая.
— Это и есть Мусуби.
Внезапно в голове всплывает пейзаж. Святилище на вершине горы.
Саке, что я приносил к нему...
Вот куда я должен пойти!
Из-под стопки книг я выдёргиваю карту, раскладываю её на столе. Трёхлетней давности, пыльная, никому уже не нужная карта городка Итомори с окрестностями, лежавшая на полке в бакалейной лавочке. Тогда у Итомори было ещё только одно озеро. Место, где я подносил саке, должно быть гораздо дальше от зоны падения метеорита. Добраться бы туда... Если бы у меня было то саке!
Схватив карандаш, я принялся исследовать карту. Это должно было находиться довольно далеко на север от храма и выглядеть как гигантский кратер. Я разглядывал карту, позабыв обо всём на свете. Откуда-то издалека до меня доносился голос Окудэры, но я не мог отвести от карты глаз.
— ...-кун! Таки-кун!
Кто-то звал меня по имени. Женский голос.
— Таки-кун... Таки-кун!
В голосе слышалась напряжённость, словно его хозяйка вот-вот расплачется. Он дрожал и пульсировал, как далёкая одинокая звезда.