Как только дверца открылась, герцог вышел и выжидающе подал руку ей. Девушке до боли не хотелось принимать от него помощь и лишний раз касаться его, даже если их тела будет разделять слой ткани. Но выбора у нее больше не было. Приняв решение однажды, ей приходилось придерживаться его постоянно. Пусть даже это было самое худшее, что могло с ней произойти.
Когда она спустила из экипажа, мужчина все же не выпустил ее руку, а крепко удерживая, повел к двери, которой пользовалась прислуга. Через нее они попали на кухню, и вышли в узкий коридор. Никто не обратил на них внимания, словно все происходящее было в порядке вещей. В конце коридора находилась узкая лестница, по которой они поднялись наверх. Он так целенаправленно вел Регину, что с каждым шагом девушка нервничала все больше и больше. В конце концов, нервы не выдержали, и девушка тихо спросила:
- Кому принадлежит этот дом, милорд? – ее голос дрожал, звуча хрипло и неуверенно.
- Хм, дорогая, ты же знаешь, что я не люблю, когда ты открываешь свой прелестный ротик без разрешения, - строго проговорил мужчина, но без гнева и злости, что дало девушке надежду.
- Простите, милорд.
- Сегодня прекрасный день, поэтому я разрешаю тебе некоторые вольности, - даря милость, ответил герцог, подводя ее к двери, что, скорее всего, вела в хозяйскую спальню. – Это мой дом. Но сейчас я отдал его в пользование. А мы здесь для того, чтобы насладиться шоу.
Регина ничего не поняла из его слов, но больше не стала спрашивать. Как она предполагала, они оказались в хозяйской спальне. Массивные драпировки на окнах из италийского бархата темно-красного цвета погружали комнату в греховный полумрак. Туалетный столик из тикового дерева, привезенного из Китая, отвечал последней моде. На стене зеркало в элегантной золотой рамке, а в углу кресло с ажурной спинкой овальной формы. Кричащая роскошь.
Неужели они здесь, чтобы сменить декорации? – с презрением отметила Регина, но тут же вспомнила слова мужчины о шоу и содрогнулась.
- Мы еще практически пришли, - проговорил герцог Рендол, затягивая ее вглубь комнаты, пока они не остановились напротив огромной картины, одиноко весящей на стене.
Изображенный на ней мужчина стоял в полный рост, у его ног сидела женщина, одетая в тончайший пеньюар, не скрывающей ее притягательной наготы. Румянец тут же окрасил щеки девушки, и герцог хмыкнул на проявление ее неловкости.
Достав из кармана мощный металлический ключ, он засунул его в скважину, что была спрятана за темными красками сюртука мужчины. Глаза Регины округлились от удивления, когда он потянул на себя этот ключ, и картина превратилась в тайную дверь.