Я тихо сидела и слушала отца, а по лицу скатывались слёзы. Отец прижимал меня к своей груди и просил прощение за молчание, за то, что жила в этом кошмаре, за то, что позволил этому случится. Обещал, что теперь всё будет по-другому и меня никто больше не обидит, не сделает больно, а я только и могла хвататься за его плечи и кивать головой, соглашаясь.
Сколько дней прошло? А какая нахуй разница. Я мёртв. Мёртв душой и доживая свои дни в одиночестве в этой тёмной квартире, куда не ступала нога человека вот уже два месяца с того момента, как умерла моя девочка. Мне всё равно. Мне чхать на свою жизнь и что будет со мной сегодня, завтра, да если сегодня всё взлетит на воздух. Так будет даже лучше. Быстрее пойду к своей Мишутке.
По всюду разгром в квартире. Я превратился ни в что. Кто-то каждый раз пытается до меня дозвониться, стучит в дверь, а я в некой прострации, куда является моя хрупкая малышка и крепко меня обнимает, гладит по голове и нашептывает, как соскучилась и как ей меня не хватало.
— Марк, открывай, — грозный голос за дверью и сильный стук.
— Уходите!
— Мы не уйдём. Нам нужно серьёзно поговорить, — что они прокопались ко мне. Пусть отстанут от меня, живут своей жизнью. — Марк! — вновь громкое.
— Да иду я, иду, — медленно стал подниматься. Тело плохо слушалось, язык заплетался.
По всей квартире разбросаны бутылки, но мне наплевать кто и что обо мне подумает. Слегка покачиваясь, побрёл в сторону двери с бутылкой виски или водки в руке. Как только я открыл дверь, меня тут же взяли за шиворот и резко встряхнули. Я сначала ничего не понял, но потом сфокусировав взгляд увидел физиономию Влада, бывшего жениха моей крошки.
— Ты ничего не попутал? — разозлился я, с силой, какая была во мне толкнул его. — Какого хера ты тут делаешь?
— Поговорить пришёл, — Вербинский дёрнул вверх бровью, посмотрев в каком я виде и спрятав руки в карманы направился на кухню.
Мне больше ничего не оставалось делать, толкнув дверь рукой, чтобы она закрылась пошёл следом. Зашёл в большую по размерам кухню. Она плавно перетекала в гостиную, и из-за этого казалась огромной. В красно-чёрных тонах, обставленная по современным технологиям. Барная стойка, где сейчас сложа руки на столе сидел Влад и буровил меня взглядом.
Я прошёл к мусорному ведру, выкинув вновь пустую бутылку и сел напротив него, по-хозяйски развалился.
— Чего тебе? — нарушал первым тишину. — Говори и проваливай. Я сегодня не настроен для общения, — Вербинский только хмыкнул.
— Ты меня выслушаешь и будешь делать всё то, что я сказал.