— Почему бездействует Манинья? — злился Гараньон. — Неужели она не выручит нас?
Женщины, объединенные общей бедой, держались как одна семья. Даже Лола и Дейзи больше не ссорились, а Жанет смотрела на Лус Клариту вполне дружелюбно.
Положение пленников осложнялось тем, что им целый день не давали воды и пищи.
Малыши Джефферсон и Вашингтон ближе к вечеру стали реветь: им хотелось есть.
Каталина не могла этого выносить и через охранника потребовала, чтобы в бар пришла Хосефа.
— Кто здесь поднимает бунт? — грозно спросила команданте.
— Это не бунт, — сдерживая гнев, сказала Каталина. — Но если вы взяли в плен невинных людей, то не должны морить их голодом и жаждой.
— Ваше дело — подчиняться и молчать! — прикрикнула на нее Хосефа.
— А как можно заставить молчать голодных детей? — не сдавалась Каталина. — Они не ели со вчерашнего вечера и потому плачут. И мы все голодные, и мужчины тоже.
— Пусть женщины выйдут и накормят мужчин, — смилостивилась Хосефа, озабоченная сейчас куда более серьезной проблемой.
— Нам надо как можно скорее уносить ноги, — ходил за ней по пятам Хайро. — С минуты на минуту сюда могут нагрянуть гвардейцы.
— Я не могу уйти без Хосе Росарио и его людей, — в который раз пояснила Хосефа.
— Из-за своего братца ты хочешь погубить всех нас! Имей в виду, я доложу командованию, что ты не выполнила его приказа, переданного по рации.— Если ты не умолкнешь, то я прикажу тебя разоружить и арестовать, — вышла из себя Хосефа.
После ужина мужчин опять загнали в полицейский участок, а женщинам и детям Хосефа разрешила разойтись по домам, но предупредила: если кто-нибудь попытается бежать, то будет тотчас же расстрелян.
Воспользовавшись темнотой, Каталина прокралась к подвешенному Рикардо.
— На, попей, — она бережно поднесла к его губам воду.
— Спасибо, — с трудом раздвигая потрескавшиеся губы, молвил он. — Не надо тебе так рисковать.
— Ты тоже рисковал ради меня. Пей.
— Воркуете, голубки? — вдруг вышел из-за кустов Хайро. — Какая идиллия: невеста принесла воду жениху! А почему бы тебе не напоить и меня? — он вырвал чашку из рук Каталины и швырнул ее в траву. — Пойдем со мной! Я тоже хочу насладиться!
— Оставь ее, подлец! — крикнул Рикардо и застонал от бессилия.
Каталина, как могла, отбивалась, но Хайро заломил ей руки за спину и зажал рот.
— А ты, если еще подашь хоть звук, — обернулся он к Рикардо, — увидишь, как я пристрелю твою невесту.
— У-у-у! — глухо взвыл Рикардо, для которого было невыносимой пыткой наблюдать, как издеваются над Каталиной, и не иметь возможности ее защитить.