Затем новобрачные попали в объятия гостей. «Поздравляю! Поздравляю!» — наперебой говорили Чинция, Манфред, Дальма, Клаудия, Казираги, отец и сын Джиральди...
— Матушка! — крикнула Эдера стоящей в сторонке Марте. — Я не могу к вам пробиться.
Гости, поняв свою оплошность, расступились, и Эдера подбежала к Марте, прижалась к ней: «Мама Марта, дорогая, любимая мама Марта!..»
— Ты звала меня так, когда была совсем малюсенькая, — тоже не удержалась от слёз Марта. — Доченька моя, как я рада слышать это от тебя снова! Будь счастлива. Сынок, — поцеловала она подошедшего к ней Андреа, — доверяю тебе мою девочку. Я всегда желала для неё самого хорошего, и теперь вполне довольна.
Лишённый права на адвокатскую деятельность, Франц понимал, что найти работу будет непросто, однако он не хотел связываться с фирмами заведомо мошенническими, для которых его подмоченная репутация была своеобразной находкой. Все заманчивые предложения со стороны таких фирм отвергались Францем без сожаления: он не терял надежды отыскать какого-нибудь чудака вроде Валерио Сатти, верящего в то, что люди способны иногда меняться к лучшему.
Один из немногих приятелей, оставшихся у Франца ещё со времён студенческой юности, дал ему рекомендательное письмо к Мелоди де ля Фуэнте — даме весьма влиятельной в деловых кругах не только Италии, но и всей Западной Европы. Так, по крайней мере, характеризовал её бывший однокашник Франца.
Отправляясь в Испанию, где проживала Мелоди де ля Фуэнте, счастливый обладатель заветного письма не предполагал, что влюбится в эту женщину с невероятной, безумной страстью. Удивительного в том ничего не было, поскольку большинство мужчин реагировали на Мелоди именно таким образом. Лишь самые стойкие или самые проницательные усматривали в её броской ослепительной красоте холодность и развращённость. Но всякий отважившийся высказать подобную точку зрения в среде многочисленных обожателей Мелоди, рисковал накликать на себя их гнев и прослыть злобным жёноненавистником. Франц, как выяснилось, не принадлежал к числу последних и, едва взглянув на Мелоди, тотчас же готов был произнести: «Я раб твой. Повелевай и властвуй!»
Мелоди отнеслась к нему благосклонно, поручив для начала не слишком сложное, но достаточно заковыристое дело, с которым Франц справился блестяще. Далее последовали другие поручения, и вскоре Мелоди дала понять, что видит в новом сотруднике незаменимого помощника и друга. Осмелев, Франц признался Мелоди в любви, не рассчитывая при этом на взаимность. Когда же он услышал, что его богиня давно ждала этих слов, то и вовсе потерял голову.