— Ты понимаешь, что Жади — восточная женщина. И как только она уйдёт отсюда с тобой, как бы ни разрывалось моё сердце, двери моего дома закроются для неё раз и навсегда. А вдруг завтра ты осознаешь, что поторопился, уиидишь, что обстоятельства изменились, решишь, что тебе нужно подумать?… Здесь, на Западе, вы постоянно пересматриваете свои взгляды.
— Напрасно вы так говорите, сеньор Али! Наша любовь длится слишком долго, чтобы можно было сомневаться в прочности наших чувств, — возразил Лукас.
— Я лишь хочу напомнить тебе, что Жади лишается из-за тебя семьи, дочери и крова. У неё нет профессии, она не воспитана для самостоятельной жизни, у неё нет таких тылов, как у западных женщин.
— Ваши сомнения беспочвенны, сеньор Али, я же дал слово.
— Что ж, хорошо… Теперь, после нашего разговора, я приглашу Саида к себе и сообщу ему, что решил передать Жади тебе.
— Когда? — решительно спросил Лукас.
— Сегодня, часов в десять вечера. Приезжай, и я передам Жади тебе.
После ухода Лукаса Жади весело закружилась по комнате, играя с платком.
— Как я счастлива, Латиффа! Как я счастлива! — восклицала она. — Кому-то это кажется грустным, но я ждала этого момента всю жизнь! Сегодня ночью начнётся моя новая жизнь! Я буду с Лукасом, сбудется моя мечта! Порадуйся за меня!
— Но я боюсь за тебя, ты заплатишь за это такой, дорогой ценой! — вздохнула сестра.
— За всё в жизни приходится платить, Латиффа: за счастье, за несчастье, у. всего есть своя цена! Сейчас я плачу за то, чтобы быть счастливой, — сказала Жади и вновь радостно закружилась.
Она считала минуты до начала новой прекрасной жизни с Лукасом.
— Когда я уйду из дома вместе с ним, не переживай из-за проклятий, которые пошлёт дядя Али мне вслед. Я буду счастлива! Нет, очень-очень-очень счастлива, — сказала Жади, обняв сестру.
— Моя дорогая, моя дорогая… я лишь молюсь, чтобы ты никогда не пожалела о своём решении, никогда…
Лукас тоже переживал, нервно поглядывая на часы. Было девять, и он решил поехать в половине десятого.
— Куда ты собираешься? Неужели опять уезжаешь к эт-той Жади? — спросила Далва, когда Лукас собирал чемоданы.
— Нет, я переезжаю.
— Господи Иисусе, ты же говорил, что новый дом ещё не готов!
— Поживу пока в другом месте. Сегодня ночью она переедет ко мне, Далва. Я всю жизнь ждал этой ночи, — сказал он и увидел в дверном проёме дочь. — Ты здесь, Мел?
— Я слышала, что ты сказал… — упрекнула она отца.
— Я бы хотел объяснить тебе всё, чтобы ты поняла меня…
— А я не хочу ничего слышать! Никто из вас не старался понять меня, и я не должна напрягаться, чтобы понять вас! — отрезала Мел, убежала и вновь заперлась в своей комнате.