Бойцы в камуфляжах, прятали свои лица, покидали дом. Никого не осталось, по комнатам гулял ветер.
Сергей волоком вытаскивал меня из дома. Мужчина, который его отвлёк, прятал лицо. Достал из-за пояса длинный острый нож и, в мгновение ока, хотел засадить Сергею в горло. Но Черниховский увернулся.
Завязалась драка. С моего отца слетела маска. Я упала на пол, отползла в сторону. Подавала знаки Владу рукой.
— Макса берите. Уезжайте!
— Ты с нами? — обеспокоенно спросила Вероника.
— Нет, бегите.
Влад вынес на руках раненого чёрного волка и, вместе с Вероникой, пошёл через дом в сторону гаражей. Я очень надеялась, что им удастся сбежать.
Дарий не пришёл за мной, я понимала его. Он альфа стаи, послал отца, или же мой родитель сам напросился. Ведь конфликт не исчерпан. А мужчины-оборотни, не забывают прошлых обид.
Папа с давним соперником не перекидывались волками, два взрослых мужчины валялись на полу. Их битва была напряжённой без резких выпадов, они рычали и натужно пытались бороться.
Я закрыла глаза. Вся моя жизнь пролетела перед глазами. Я мухи не обидела, я всем сердцем старалась, помочь страдающим животным и часто приходилось людям помогать. Вот так взять и убить живое существо? Я не буду прежней, я изменюсь и, возможно, не в лучшую сторону. Но мой отец проигрывал, он не был бойцом с постоянными тренировками, старался стать человеком, а тут такое.
Я взяла с пола нож, что выпал из руки моего отца и смело подбежала к бьющимся оборотням. Размахнувшись, безжалостно и хладнокровно ударила Сергея в шею. Рука не дрогнула. Как говорила тётя Зоя: «Рука фельдшера тверда даже с похмелья». И я знала, куда бить, чтобы наверняка.
Отец Макса стоял на коленях, открыв рот, из которого потоком полилась кровь. Он умирал молча, продолжая, до побелевших костяшек, сжимать куртку моего отца. Я беспощадно вытащила нож из его горла, повернув лезвие, сделав рану рваной и смертоносной. Тихо уложила уже мёртвого человека на пол. Никто из его бойцов в дом не вернулся. А это значило, что Дарий рядом. Стая элиты встретила соперника или вот-вот встретит.
Стало тихо. Дождь за окнами перестал барабанить по стёклам.
Папа прижал меня к себе, и я закрыла глаза. От него пахло родным домом, но чужим самцом. Я стала зверем.
— Не оборачивайся волчицей! Беги в лес, никому не доверяй, — сказал папа, и подтолкнул меня на выход. — Сейчас будет бойня. Уже началась.
Он тяжело дышал и шёл, прихрамывая, но я не могла предложить ему помощь. Я только что совершила преступление, что выбило из колеи и сделало меня на время беспомощной.