— Колоду! — закричал Авдюхин.
Александр начал пробираться к вешалке, где оставил плащ. Табачный дым вился клубами так, что его хотелось разгонять рукой. Из-за сизой завесы вынырнул половой с подносом, на котором лежала нераспечатанная колода.
— А что Феофанова не видно, кстати? — встрепенулся Курослепов.
— С тех пор и не видно, — подтвердил Лещинский и выбил пепел из трубки.
— Пьет, поди, горькую, — сказал Зыбин. — Уходил, сказал — до дому бы добраться. Я ему предлагал свой экипаж, так ведь нет, отказался.
— Ну, на извозчика-то ему хватило, — заметил Лещинский. — Говорили, на экипаже укатил.
— Стало быть, с тех пор его и не видали, — огорчился Курослепов.
— Бог с ним. Протрезвеет — явится. Авдюхин, ну же?
Александр отворил тяжелую дверь, и в лицо тотчас вцепился знобкий зимний ветер.
— Бывайте, Тольский! — прокричали из дымной глубины зала.
Александр махнул в знак прощания рукой и шагнул на улицу. Поземка вилась под ногами, будто поскальзывалась на заледенелой брусчатке Кузнецкого моста. Холод цепко хватал за шею, задувал в рукава. При мысли о том, что придется по такой погоде своим ходом добираться до Спиридоновки, Александр передернулся. Но выхода не было: при себе остались сущие гроши, а дома… А дома ждал пренеприятнейший разговор с батенькой насчет того, на что развеивал непутевый сын свою долю дядюшкиного наследства. «Подумать только: Александр Васильич! Имя сыну давал — как Суворов будет, думал! А ты…» На этом месте словесный родительский пыл, как правило, иссякал, и papa только молча тряс воздетыми к потолку руками, и лицо его жалобно кривилось, будто он надкусил что-то горькое.
— Подвезти, барин?
Александр вздрогнул. Лошадь, запряженная в возок, казалось, подплыла к нему по снежной дымке — он и не заметил приближения извозчика.
Искушение забраться в возок и за считанные минуты очутиться дома было велико, да только в карманах звенело весьма скудно. Александр махнул рукой. Извозчик поравнялся с ним. Лица его в свете фонарей было не разглядеть, только серый тулуп с высоко поднятым воротом.
— Дорого не возьму, барин, — равнодушно, словно преодолевая скуку, проронил извозчик. — Десять копеек за всю дорогу, куда скажете.
Десять копеек и впрямь были ценой соблазнительной. Александр оглянулся. Неказистая лошаденка серой масти, экипаж ей под стать. Куда с таким добром дорого брать.
— Ну что ж, подвези, пожалуй, — решился Александр.
Он взобрался на сиденье и запахнулся в плащ, стараясь загородиться от колкого снега.
— На Спиридоновку, третий дом по правой стороне, — распорядился он.