- Он сам должен решить, - мысли скакали и путались в голове. – Возможно, вы сейчас лжете.
- Не надо себя обманывать, вы сами знаете, что не лгу.
- Вы приносите нам только несчастье, я уверена, это ваших рук дело! – отчаянно выкрикнула София.
- Ну, не без меня, конечно, обошлось, - самодовольно улыбнулся старик. – А вот про несчастье я бы поспорил. Стать правителем огромной страны – разве это несчастье?
- Какое вам дело до Кароля?! Зачем вы упорно лезете в его жизнь?
«И разрушаете мою», - хотелось добавить Софии, но она сдержалась.
- Потому что Кароль – мой единственный сын, - на вороньем лице впервые отразилось подобие нежности.
- Вы лжете, мерзкий старикашка! - задохнулась София. – Кароль не может быть вашим сыном, его отец Богумил Каменецкий, он сам мне рассказывал…
- Что он рассказывал? Красивую сказочку? А хотите я расскажу, как было на самом деле. Пошел вон, болван! – обратился он к тихо стоявшему все это время в сторонке Юрасю.
Но парень не двинулся, ожидая приказания хозяйки.
- Ступай, Юрась, - выдавила из себя София. – Я слушаю вас, пан Зарунский, - устало вымолвила она.
Ворон налил себе остатки недопитого Коломаном вина, приклеил к лицу словно чужую улыбку и начал рассказывать:
- Это было больше тридцати лет назад, я был еще не стар, в расцвете сил, полковник государева войска. Мы подкрались незаметно, прошли тропами через Великое болото и ударили в тыл ладской армии. Никто не ожидал нас с той стороны, началась паника. Их воеводы растерялись, воины побежали. Это была не битва, а бойня. Мои орлы захватили переправу, на пароме были бабы, девки, дети. Они не успели уплыть на тот берег. И была там одна краля в простой крестьянской рубахе, но гордячка, ведовской красоты. Я забрал ее себе. В первую ночку она чуть не зарезала меня моим собственным ножом, билась отчаянно, мне пришлось ее малость поучить, не сильно, чтобы не попортить бархатную кожу. Я надеялся, что она смирится, но нет. Каждую ночь у нас была война, я чувствовал, что она ненавидит меня, а хотелось, чтобы смирилась, чтобы приласкала, увидеть покорность в ее огромных синих глазах. Я пытался ее подкупить, думал – чумазая крестьянская девка никогда не видела роскоши, растает. Стал носить ей бусы, шелка, прочую бабскую ерунду. Все без толку, она швыряла их мне под ноги, побоев она не боялась, боль терпела. А вот мое терпение стало заканчиваться, я пригрозил: «Мне нужна покорная холопка для наслаждений и утех. Если не станешь поласковей, я отдам тебя солдатне. Выбирай - я или толпа голодных потных мужиков». Я дал ей время, подумать до вечера. Что бы выбрала ты? – липкая ухмылка не покидала осунувшееся бледное лицо гадкого старика.