- Женишок твой. Коломан уж в Ивлице, с сестрицей моей развлекается, полюбовники они. Выспится, натешится да после полудня явится. Откуда ведаю? Любош, старый лис, уж все для меня узнал.
- Вот ведь свинья какая, а еще будущий король, - презрительно скривила губы София.
- Да Бог с ним. Юрась погоню уведет, а мы с дочками Великим Болотом пойдем. Я в детстве охотился, часто там пропадал, тропы знаю. Зимой, конечно, было бы лучше, безопасней. Да нам теперь выбирать не приходится. Испугалась?
- Нет, - прильнула к мужу София.
- Так беги. Собирайся.
София с охающей старой Боженкой быстро сворачивали вещи. Непонимающие ничего девочки на нетвердых пока ножках бегали следом, принимая метания матери за веселую игру. «Плохо, что еще по нужде не просятся. Одежи детской побольше нужно взять, одеяла - в лесу спать. Самой платье это тяжелое надо скинуть, поудобней чего нацепить… Деньги!» София сгребла в кошелек остатки не растраченного серебра и золота из заветного ларца, забрала и золототканый княжеский пояс: «Продадим за рекой, домик прикупим. Работа редкая, искусная – дорого дадут». Потом подумала и вернула пояс в ларец, переложив туда и вещи девочек: «И скаладень возьму, это же память о родителях Кароля». Из еды в небольшой котел уложили солонину, крупу, сыр, в крынку, девочкам на первое время, Боженка налила простоквашу, плотно обернув горлышко куском толстой кожи. Все готово.
Кароль, чистый, бритый и в новой одежде, ждал их в парадной зале. Он как пушинок подхватил дочек, и они в сопровождении Любоша и Боженки, зашагали к подземелью.
- Кароль, - дернула Софийка мужа за рукав. – Там засада может быть, твой отец знает про подземный ход.
Кароль дернулся как от удара, резко развернулся к Софии, глаза даже в полумраке коридора горели злостью:
- Никогда, слышишь, никогда не называй его моим отцом!
- Я не буду, - пролепетала растерянная жена.
Дочери, почувствовав неладное, скуксились, готовясь расплакаться.
- Мать на смертном одре предупредила меня: «Явится человек и будет клясться, что он твой отец, не верь ему. Запомни, твой отец Богумил Каменецкий, все остальное ложь». И мне этого достаточно. Я верю матери.
- Я все поняла, не сердись, - прошептала София. – Но там может быть засада, в последний раз этот человек приходил через подземный ход.
- Там нет засады, - вдруг подал голос Любош. – И Зарунского больше нет. Я придушил его в подземелье, а письмо ваше сжег. Господин сам должен был принять решение. И я рад, что он выбрал правильное. Вы уж простите госпожа, только я под дверью весь ваш разговор подслушал, боялся вас бросить наедине после того случая, когда вы потом крепко хворали. Пока он жив, вам покоя не будет, он вас и в Ладии достанет. Лучше так, - Любош виновато комкал шапку.