– Ну, ты спи, – поднялась она. – Я буду приходить, лоб трогать, ты не пугайся.
– Нина, ты сама спи, ничего со мной за ночь не случится, – мягко попросил ее Степка. – Я не маленький ребенок, хоть тебе это и кажется. Если почувствую себя хреново, я сам тебя разбужу.
– Договорились.
«Разбудит он, как же, такие твердолобые помирают молча».
– Степ, если с тобой что-нибудь случится, – этика не позволяла ей прямо озвучить худшее, – меня посадят.
– Из-за меня тебя точно не посадят, – и опять этот цепкий взгляд.
«Скользкий и странный».
Нина забралась в постель, свернулась калачиком, окутывая себя теплым одеялом. «Спать, спать, спать». Но сон не шел. «А интересно, ну просто так, любопытно, какие девушки нравятся таким вот красавчикам, как Степка?» Нина открыла галерею телефона, нашла свою позавчерашнюю фотку в ветках цветущих вишен. На нее смотрела улыбчивая девчонка с большими открытыми миру карими с оливковым ободком глазами. «Рост у меня чуть ниже среднего, но, если на каблуки встать, то вполне приличный, не коротышка. Худая, но не тощая же, не анарексичка, и грудь какая-никакая есть. Волосы, конечно, можно было бы и погуще, зато мягкие, приятные на ощупь, – она потрогала разметавшиеся по подушке пряди. – Цвет насыщенно-русый, светлей, чем у Казачка, но не мышь какая-нибудь бесцветная. И ресницы у меня свои, пушистые, не наращенные, и зубы ровные… О каких глупостях я думаю, – Нина со вздохом отключила телефон, – одичала я здесь без мужского внимания, что на каждого больного казачка засматриваться стала. Если так пойдет, то скоро и Рыжов за первый сорт сойдет».
Два ночи. На цыпочках хозяйка прокралась к гостю, посветила фонариком. «Спит, затих, даже не храпит. Живой? Что за глупости, Нина, ты же медик!» Потихонечку потрогала мужской лоб. Теплый, но не горячий. «Мерять? Нет, разбужу. Пусть дрыхнет».
Звук будильника долго не мог достучаться до сознания. Нина приоткрыла тяжелые веки. Уже вставать? Полседьмого. Соня похлопала себя по щекам, чтобы взбодриться. Накинула халат, забежала к Степке. Он опять бурно храпел. Жалко, но пришлось будить.
– Пациент, укольчики, таблеточки.
Степка приоткрыл один глаз.
– Садистка, – и, закашлявшись, отвернулся на другой бок.
Нина восприняла это, как разрешение на процедуры и начла вскрывать ампулы.
Градусник показал тридцать семь и пять. Терпимо.
– Я убегаю на работу, – предупредила Нина. – В холодильнике яйца, забацаешь себе яичницу. Ну, и вообще, не стесняйся, ешь, что понравится. Я в обед забегу, если успею – суп сварю, и еще постараюсь ингаляцию сделать, у баб Раи аппарат есть, временно можно взять. Это мой номер, – она быстро нацарапала на бумажке, – хуже станет, звони.