Я попыталась опуститься пониже, чтобы нашептать себе эту гениальную мысль, но продолжала пребывать в воздухе, мерно колыхаясь. Более того, выяснилось, что я не могу произнести ни звука.
Все же может быть идеально. Решение всех моих бед так близко. Надо поднапрячься…
Но с другой стороны, я есть я. И раз я додумалась до такой мысли, то и Я тоже должна.
Я за столом внимательно взглянула на Альберта.
Так. Правильно. Давай. Вот оно.
— А что ваши союзницы? Другие ведьмы? — спросила я вместо того, чтобы "пойти с козырей".
Бабушка с мамой переглянулись. У них явно был план. Бабуля понимает в вязании. Она сядет и станет методично распутывать, соединять линии и кусочки дорог. Зашьет реальность там и подошьет здесь, а может вообще соткать новую дорогу сюда. Это может занять много времени, но… она умеет с ним договариваться, иначе не выглядела бы так хорошо.
— Но ты же не хочешь участвовать в нашей войне, так что зачем тебе знать… Давай поговорим о важном. Кому это предназначался приворот? — Это ма пошла в атаку.
— Да, где-то здесь поблизости есть достойный молодой маг? — с хищным блеском в глазах спросила ба.
— Тут поблизости есть артефакт, принадлежащий вашему главному врагу, — выпалила я.
О. "Ну наконец-то, сообразила", — похвалила сидящую за столом себя.
Будь у меня ладоши, я бы похлопала. Но представляла собой сгусток воли, и если бы не обстоятельства, то текущая бесформенность была бы оскорбительна.
Матушка и бабушка начисто забыли о привороте. Тут мой расчет оправдался. С грацией рысей, готовящихся к охоте, они вскочили со своих мест, окружили беднягу оборотня и принялись жадно принюхиваться. Дальнейшее я воспринимала как набор плоских картинок.
Вот мы втроем проводим ритуал и отделяем артефакт. Вот мама совершает стабилизирующее колдовство. Обезьяны шныряют по поручениям.
Так. Откуда вокруг взялось столько ведьм? Нет, я не разрешала. Я чувствую отголоски собственных эмоций. Удивление, раздражение, но какие-то странные: как затихающее эхо не похоже на настоящий голос, так же и они не будоражат, не затрагивают глубинных струн. А потом… Потом был черный, удушливый дым пожара. Возвращение зимы, что царила в этих местах до моего вмешательства, и пустота. От моего заповедника не осталось ничего, только черные вихри от боевых заклинаний. Я увидела замерзшую в пруду русалку, заброшенные норы гномов, птенцов птицы Гамаюн, что так и не смогли вылупиться из яиц.
Я очнулась в кресле-качалке и резко дернулась. Ксенофонт свалился с коленей и посмотрел на меня с укором.
— Видимо, это была плохая идея, — сказала я ему, потирая лоб. — Не будем дергать разъяренного мага за артефакт.