— Есть. Объявления расклеивать, — хохотнула Вера, — И развозить газеты на велике по утрам? Хочешь?
— Ты шутишь или серьезно? — я осмотрела подругу с ног и до головы, а потом мне пришла в голову мысль:
"А почему бы и нет?!"
— Сколько они платят? — вытерла руки о кусок тряпки, скривилась от ее вида и с остервенением выбросила в мусорник.
"Сегодня же куплю нормальные кухонные полотенца! Иначе и эти полуфабрикаты покинут мой желудок от одного взгляда на всё это!"
— Я ни за что не поверю, что ты возьмешься за такую работу! — Карина хохотнула, на что я скривилась и повела плечом.
— Нам нужны деньги чтобы продолжить поиски нормальной работы, поэтому я думаю… — уклончиво ответила, и продолжила сама не веря в свои слова, — …что нам нужна любая копейка.
Карина с Верой переглянулись и смиренно кивнули головами.
— Только на этот раз мы идем устраиваться в дневное время, и без приключений? — на всякий случай переспросила.
Кто знает? Может вместо развоза газет, это окажется ещё какая-то дикость?
— Ну так как? — посмотрела на Верку, и она тут же протянула мне стопку объявлений, содранных с информ-столба для безработных.
Такие штуки, как ни странно, были и тут. Вот только у меня на родине я вообще никогда не смотрела чем обклеены остановки для общественного транспорта, а все потому что никогда на нем не ездила.
— Отлично, — пролистала первых два и, увидев сколько предлагают за час работы, мне выть захотелось, но другого выбора не было.
Пока девочки готовили полуфабрикатный ужас, я зашла в нашу "комнату", которая больше напоминала хостел для футбольных болельщиков. В Париже нам пришлось ночевать в точно таком же, когда мы только приехали. Поэтому подойдя уже к привычной двухъярусной кровати сняла с себя серую майку и достала гольф горчичного цвета.
Ненавидела этот оттенок желтого, но купила специально. Все для того, чтобы убить в себе дамочку Марию Вишневскую. Именно поэтому я стала носить то, что мне не нравилось, есть Доширак молча и пачками, а так же перестать придерживать руку у носа, когда нужно было мыть нужник в любой из наших квартир. В общем я ломала себя, и с каждым днем у меня это получалось все больше. А виной была не просто потребность стать другим человеком. Я должна быть другим человеком. Ведь кто знает, вдруг Одинцов ни с того ни с сего подобреет и выдаст моему бате всё — и про то кто я теперь, и про то куда могла уехать.
И тогда прощай, Мари Йесон! Привет, Мария Заремская!
Меня прям физически передернуло от одной мысли, что я войду в церковь с этим мужиком хоть когда ни будь! Ни за что!