Эйвери берет хрустящий кусочек и откусывает. Я неподвижно смотрю, как она съедает эту чертову штуку самым эротичным образом, каким когда-либо был съеден кусок бекона. Когда она заканчивает, то медленно обсасывает жир с кончиков пальцев, ее губы смыкаются вокруг каждого пальца. Я не могу оторвать от нее глаз и думаю, что она это знает.
Всю ночь напролет я мечтал об этих губах и о том, что планировал поместить между ними сегодня. Ее сегодняшнее декольте не осталось незамеченным. Она, должно быть, одела какой-то лифчик, увеличивающий сиськи, или я не уделял достаточно внимания этой части ее тела, учитывая, что я был сосредоточен на других ее достоинствах. Я проклинаю себя за это, но позволяю моему разуму гадать о том, что еще на ней надето под этим платьем.
Меня охватывает непреодолимое желание упасть на колени и залезть под эту большую длинную юбку, чтобы все выяснить. Ни для кого не секрет, что ее юбка скрывает аппетитную пару ножек, которые необходимо исследовать губами, но что еще она прикрывает?
— Возьми еще, — говорю я, указывая головой на пакет.
На ее губах появляется застенчивая улыбка, и она повторяет этот процесс с другим хрустящим кусочком бекона.
Она что, специально играет со мной? Я никак не могу решить. Так это или нет, но мы уже рискуем нарушить мое самое главное правило. Я же предупреждал, чтоб не было ни малейшего намека, когда рядом Пайпер. И я должен войти туда и отдать Пайпер ее еду, а я не могу сделать это прямо сейчас, потому что у меня огромный стояк и штаны больше походят на палатку.
Тряхнув головой, я отвожу взгляд, чтобы сосредоточиться на Пайпер. Я прочищаю горло и думаю о чем угодно, только не об Эйвери. Когда это не срабатывает, я вспоминаю, как Эйвери сказала мне, что я был дерьмовым отцом за то, что не был готов к таким вещам, как, например, произошедшее с Пайпер этим утром.
Закончив накладывать еду на тарелку Пайпер, я несу ее в гостиную.
— Ого, спасибо, пап, — говорит Пайпер, резко садясь.
— Все для тебя, милая.
Возвращаясь на кухню, чтобы положить себе еды, я прохожу мимо Эйвери. Ее тарелка завалена большим количеством еды, чем, я думаю, она может осилить. Даже невозможно рассмотреть вафли, потому что она завалила их беконом. Она не шутила насчет бекона. Надеюсь, она оставила мне много.
Два кусочка. Два долбаных жалких — практически без мяса — кусочка бекона. Неужели она действительно думает, что мне этого будет достаточно?
Я складываю остатки еды на свою тарелку, все еще ворча по поводу отсутствия мяса, и присоединяюсь к ним в гостиной.