Я знаю, что следующие четыре года будут еще хуже. Что она будет хотеть все меньше и меньше проводить время со мной, и все больше и больше со своими друзьями. До того дня, когда она приведет домой мальчика. Как, бл*дь, мне с этим справиться?
— Я до сих пор помню свой выпускной в восьмом классе, — говорит Эйвери, сидя рядом со мной на диване. — Я споткнулась, когда пошла за аттестатом.
— И именно поэтому мы не купили туфли на слишком высоких каблуках, верно? — — говорит Пайпер.
— Именно.
— Я не хочу выставить себя дурочкой завтра, особенно учитывая сюрприз, который я запланировала.
— Какой сюрприз? — спрашиваю я.
— Сюрприз. Сюрприз означает, что я не могу тебе сказать. Иначе это не будет сюрпризом.
Пайпер говорила о своем сюрпризе последние две недели. Я не люблю сюрпризов. Сколько бы я ни давил на нее, она мне ничего не говорила. Лучше бы это было что-нибудь глупое, а не что-нибудь вроде представления меня мальчику на церемонии.
— Тебе лучше лечь спать, а то ты будешь слишком уставшей, чтобы наслаждаться завтрашним днем, — говорю я.
— Спокойной ночи, — говорит Пайпер, взбегая по лестнице.
— Спокойной ночи, — говорим мы с Эйвери.
— Что еще за чертов сюрприз? — бормочу я.
— Понятия не имею. Она не давала мне никаких намеков, — говорит Эйвери.
Она сидела рядом со мной на диване весь вечер, и теперь, когда Пайпер ушла наверх, я притягиваю ее ближе.
— Лучше бы это был не мальчик.
— Возможно, ты захочешь подготовиться к этому. Если не завтра, то это произойдет в не слишком далеком будущем.
Я ворчу, слишком раздраженный этим, и не желаю пока что об этом всерьез задумываться.
Эйвери прижимается ко мне всем телом, и мы бездумно смотрим какой-то фильм. Я обращаю внимание только тогда, когда на экране появляется машина.
Пайпер очень нравится, что Эйвери рядом, и они стали еще ближе. Она так легко вписалась в нашу семью, как будто всегда была ее частью.
Часть меня все еще беспокоится, что завести настоящую девушку и чтоб он знали друг друга с Пайпер — плохая идея. Но это идея, которой я свято следовал с рождения Пайпер, и нарушить ее — странное чувство.
Даже при том, что нарушить ее для Эйвери не могло быть более правильным.
Титры бегут по экрану, но никто из нас не двигается. Эйвери каждый вечер уходит домой около одиннадцати, но сегодня я не хочу, чтобы она уходила.
Она прижимает руку к моей груди и встает.
— Мне лучше уйти.
— Останься на ночь.
Глаза Эйвери поднимаются к моим и расширяются, когда наши взгляды встречаются.
— Что ты такое говоришь?
Я понижаю голос и говорю:
— Спать. Я хочу, чтобы ты спала в моей постели.