Милана встаёт в дверном проёме.
Мокрая и жалкая. Не поднимает на меня взгляд.
— Ты готова к тому, зачем ты пришла? — спрашиваю холодно. Мне нравится наблюдать за ее реакцией.
— У меня есть одно условие, — неожиданно произносит она.
Отвечаю не сразу, отходя от ее наглости.
— Ты думаешь, ты вправе ставить мне условия?
Она, наконец, поднимает на меня взгляд своих голубых глаз и я вижу в этих глазах огонь ненависти. Вижу, что она готова убить меня. Я привык видеть это в глазах людей. Но сейчас этот взгляд заводит меня. Чувствую, как напрягаются мышцы.
— Я прошу лишь об одном, — голос ее дрожит, хотя вижу, что она пытается казаться сильной.
— Так просят? — не даю ей договорить.
Ее глаза сужаются и она молча встаёт на колени. Молодец. Быстро понимает.
Не отвожу от нее своего ледяного взгляда. Хотя внутри кровь уже закипает от предвкушения. Остро ощущаю, как напрягается член. Сука. Я хочу ее. Хочу так, что едва контролирую себя. Но я должен сдержаться.
— Прошу Вас. Переведите нужную сумму в больницу. Моей маме необходима операция. Срочно.
Опускает голову.
— Я сделаю все, что Вы захотите.
Конечно, сделаешь, девочка. В любом случае сделаешь. Независимо от того, дам я денег или нет. Ты теперь в моей власти.
— Ближе, — говорю я.
Милана послушно подползает ко мне на коленях, но все равно не достаточно близко.
— Ещё ближе.
Она уже стоит в моих ногах, опустив голову.
Беру ее за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза.
Там уже нет ненависти. Сейчас там отчаяние. И страх. Ее страх, который проникает в меня. Возбуждая. Пьяня. Лишая холодного расчета в рассуждениях и поступках.
Мокрые волосы облипают ее голову. Губы дрожат. Не отпуская подбородка, провожу большим пальцем по нижней губе. Холодная.
При других обстоятельствах я бы накрыл ее губы своими губами и согрел их. Но не сейчас. И не здесь.
Встаю, возвышаясь над ней. Тяну за подбородок, заставляя встать.
— Снимай с себя тряпье, — говорю, отпуская ее и засовывая руки в карманы брюк. — Пришло время расплатиться и показать, на что ты готова ради матери.
— Вы переведёте деньги? — спрашивает она.
— Это зависит от тебя.
— Я сделаю все, что Вы хотите, — повторяет она. — Только…
— Опять условия?! — возмущаюсь я.
Начинаю терять контроль над собой из-за этой сучки.
Она опускает голову и смотрит в пол.
— Мне нельзя…
— Что нельзя? — не понимаю я.
— Сейчас нельзя, — ещё тише произносит она.
Сука. Она доведет меня.
— Ты больна?
Мотает головой.
— Мой гинеколог говорит, что в такие дни нельзя, — говорит она и краснеет.
И, кажется, я догадываюсь, о чем она.
— Тогда, — и я давлю ей на плечи, заставляя опять опуститься передо мной на колени, а сам падаю в кресло, — начнем с другой твоей дырки.