Милана Кострова.
Хрупкая брюнетка с аппетитной попкой и высокой девичьей грудкой. Именно таких девочек я люблю больше всего заказывать себе для развлечения.
Но те бляди, что приезжали ко мне, только притворялись невинными созданиями.
А эта невинна по-настоящему. Она даже смотрит как-то по-особенному.
Милана сразу же замечает постороннего за столом и ее глаза становятся еще больше, когда наши взгляды встречаются.
Удивление, которое читается сейчас в ее глазах, дорогого стоит. Мне нравится.
Я откидываюсь на спинку стула и внимательно наблюдаю за ней.
Но ее удивление длится считанные секунды. Она быстро предпринимает попытку контролировать свои эмоции. Гордо задирает подбородок и отводит взгляд.
— Здравствуйте, — произносит, не глядя на меня.
Идёт к столу.
Целует мать и отца.
Я встаю с места и говорю:
— Дамир.
— Милана, — уверенно говорит она, но опять избегает смотреть мне в глаза.
— Наша дочь, Миланочка, — ласково тянет нараспев ее мать, гладя Милану по руке. — Наше солнышко. Присаживайся, Милана. Вот здесь.
И она указывает ей на место напротив меня.
Сажусь и я.
Костров продолжает что-то рассказывать, но я уже не слышу его. Все мое внимание приковано к Милане.
Она аккуратно кладет салат и тонкими пальчиками ловко орудует вилкой и ножом. Кажется, что она полностью сосредоточена только на еде.
Но я чувствую ее неловкость за столом. Она старается поддерживать разговор, но получается это слишком натянуто. Слишком наигранно.
Милана намеренно не встречается со мной взглядом, хотя сидит напротив меня.
Мать увлеченно рассказывает об интересах Миланы. О том, какая она примерная студентка. О ее победах на музыкальных конкурсах. Еще о какой-то хуйне, никак не относящейся к сути.
Мне нет до этого всего никакого дела, но я терпеливо выслушиваю весь этот шлак.
— Как интересно, — произношу вслух. — Вы знаете, а я ведь тоже в детстве занимался музыкой. С удовольствием послушал бы, как играет Милана.
Бросаю на нее насмешливый взгляд. Она крепче сжимает губы и ее яростнее режет что-то у себя в тарелке.
Но, видимо, не выдерживает мой взгляд и отрывается от тарелки. Смотрит на меня своими невинными глазками, в которых я сейчас читаю только протест и спесь. Терпеть не могу этого в бабах.
Баба должна быть покорной и смотреть на своего мужчину только для того, чтобы восхищаться им.
В этой зрительной дуэли, длящейся секунды и очевидной только нам, я заставляю ее отвести взгляд в сторону.
При этом вижу, что ей некомфортно под моим пристальным взглядом. Она то поправляет волосы, то трогает пуговицы на своей блузке. Волнуется. Как будто чувствует то, о чем еще и не догадывается, но что обязательно произойдет и перевернет ее жизнь с ног на голову.