Небо опускалось все ниже, казалось, протяни руку и дотронешься до него.
Вместо ожидаемого шторма случилось невероятное: небо и море поменялись местами, все повисли вниз головой, если рабов удерживали цепи, то пираты, кто не успел схватиться за что-нибудь прочное, с душеразирающими криками посыпались вниз, долетая до этого черного неба, которое оказалось вовсе не небом, а какими-то каменным монолитным покрытием, с жутким стуком падали на него и уже не шевелились.
Те, кто ещё держался, в ужасе застыли статуями, как-то ясно понимая, что никому отсюда из этой странной ловушки уже не выбраться.
Что и подтвердилось — вздохов через десять корабль резко затрясло, казалось, чья-то гигантская рука трясет его, как пацаны летом плодовые ничейные деревья — не жалея и изо всех сил.
После этой тряски на корабле не осталось ни одного пирата, а его опять закружило в каком-то жутком вихре, человек из нашего мира сказал бы, что в центрифуге. Слышался треск и грохот, корабль распадался на куски, криков рабов, закованных в цепи не было слышно, они просто исчезали в этом вихре, оторванные от своих сидений.
Ещё в самом начале между Джасом и Лоелом втиснулся испуганный внук, и крепко ухватился за них. Когда начался вихрь, Лоела не стало, его как бы вырвало с мясом, вернее, с толстенным куском бруса и затащило в вихревую воронку. Мальчишка ещё плотнее вцепился в Джаса, а тот закрыв глаза спокойно ждал конца, понимая, что мальчишке будет жутко одному, обнял его правой рукой, и через несколько вздохов треснул и его кусок бруса, так вот и полетели они вместе.
Их мотало и швыряло, мальчишка видимо потерял сознание сразу же, а Джасса все никак не накрывало, он заметил, что вихрь утаскивает их все ниже. — Значит, скоро! — подумал он и наконец-то отключился…
Сознание к нему возвращалось как-то урывками… Сначала пришло ощущение пинка, как будто кто-то изо всей дурацкой мочи отвесил его, потом ощущение сырости… — Надо же, я думал в небытии ничего нет, а тут сыро? — опять куда-то провалился, сколько и где был — непонятно, очнулся от жары, сначала ничего не понял, просто вдыхал полной грудью воздух, потом с трудом открыл какие-то тяжелые, чем-то залепленные веки… перед глазами все плыло, опять прикрыл глаза.
Полежал, покачиваясь на чем-то… становилось совсем жарко, Джас опять открыл глаза. Теперь зрение сфокусировалось, и если бы у него был язык, он бы заорал… вокруг него от края до края… было море.
Сначала не понял, а потом пришло осознание, он не ушел, он живой — один одинешенек в этом бескрайнем водном просторе. Кто-то там, наверху, словно издеваясь, или считая, что надо бы его ещё помучить, оставил его в живых.