"Танцы до упаду, - объявил Евгений, что-то решив. - Спровадили кладбище - и Бог с ним. Сейчас образуем круг и станем скакать, пока ноги не отвалятся".
"Это я понимаю!"- восторженно крикнул Сестрин.
Стол отодвинули, стулья оттеснили. Включили музыку на всю катушку, притушили свет. Обнявшись, трое завертелись в исступленной пляске. Топот и визг стояли такие, что справа и слева застучали в стены, и даже затрезвонили в дверь, но возмущенным соседям никто не думал открывать. Левой рукой Москворечнов обнимал за плечи Сестрина, а правой - Ольку, но уже за талию, причем рука гуляла взад-вперед, прихватывая гостью то за одно, то за другое место. Сестрин ничего не замечал и выделывал дробь. Философия вылетела из его головы, и он скакал неповрежденный, предельно всему миру ясный. Он не увидел даже, как ладонь Евгения спустилась недопустимо низко и весь юбиляр отплясывал теперь странно раскоряченным, как будто изображая самолет, ложащийся на правое крыло. Олька неожиданно оставила Сестрина, обняла Московречнова, и тот, приподняв ее за талию, закружил, воя действительно посамолетному. Владимир отступил и начал бить в ладоши, не видя в происходящем ничего для себя невыгодного.
"Перекур!"- скомандовал он, притомившись. Евгений послушно перенес Ольку на стул, присел рядышком и взялся за бутыль. Сестрин щелкнул зажигалкой, прикурил. Дым он выдохнул, щуря от удовольствия глаза.
Москворечнов встретился взглядом с Олькой и подмигнул ей, кивая на Владимира. Он намекал, что пьяный товарищ смешон и нескладен, и Олька с готовностью расплывалась в улыбке.
"Я думаю, довольно, - заявил Евгений, растягивая слова. Предлагаю по последней - и спать. Сон наш будет глубок и безмятежен, а утро - уныло и безысходно".
Сестрин взболтал бутылку, оценивая уровень жидкости.
"Да, с утречка придется выскочить", - молвил он озабоченно. И, окончательно лишившись тормозов, приложился прямо к горлышку. Евгений мстительно усмехнулся, видя, как напиток глоток за глотком перетекает в беспечного гостя. Сестрин, допив, зашатался, с трудом доковылял до дивана и рухнул без чувств, не снимая обуви.
"Пусть его спит, - молвил Москворечнов с обманчивой заботой. Правильно я рассуждаю, Олька?"
"Правильно", - пробормотала Олька, прижимаясь к Москворечнову.
...Сестрин проснулся от сильнейшей жажды. Он, мучаясь, приподнял веки и увидел два темных силуэта. Первый силуэт сидел на стуле, а второй - верхом на первом, лицом к лицу. Ритмично покачиваясь, сидевшие вполголоса вели проникновенную беседу.
"Что ты знаешь, - горячо шептал силуэт, восседавший на стуле. Порой так не хватает истинного, живого... Я лишний, лишний в этом мире, а ты одна меня сегодня поняла. Я не мечтал о лучшем подарке..."