Господи, я знаю, что не слишком-то верила в тебя все это время, но сейчас самое время доказать, что ты существуешь. Кинь мне знак, а? Брось спасательный жилет — я тону!
Но ничего, конечно же, не происходит. Потолок не озаряется светом, меня не осеняет гениальная идея и повторной смс из банка об ошибке транзакции тоже не поступает.
Я сижу очень долго. Настолько, что перестаю чувствовать ноги. И именно в этот страшный момент понимаю, что мне придется отсюда выйти.
Ой, нет. Выползти! Потому что ноги не идут!
Словно инвалид переставляю одну одеревеневшую конечность вперёд другой и тихо вою от боли. Сколько я, блин, тут просидела?
Закрываю кран и с тихим щелчком открываю дверь ванной. В квартире — тишина. Иду на свет из кухни — читать, как ковыляю — и застываю, потому что здесь никого нет. Кроме облезлого изверга с острыми когтями, агрессивно грызущего коробку из-под пиццы. Плюхаюсь на стол рядом с этим уродцем и громко вздыхаю. Вот уж кто видит меня насквозь.
— Что? Защищаешь хозяина от всяких блудниц? — да, я разговариваю с котом. Вслух. Но это еще не сумасшествие, уверена.
Облезлая "шапка" агрессивно мяукает мне в ответ и снова приступает к поеданию картонной коробки, из которой доносится умопомрачительный запах. Желудок предательски урчит в унисон коту. Влад заказал пиццу? И где же он сам?
Очередное агрессивное "мяу" разносится по пустой кухне.
— Что, жрать хочешь, меховой? Я тоже! А ну-ка, — я притягиваю коробку к себе, дергаю картонную крышечку и открываю ее.
Кот тут же спрыгивает мне на колени, больно впиваясь когтями в оголенную кожу и засовывает морду в пышущую жаром пиццу.
— А тем, кто плохо себя ведёт — не положено! — рявкаю я на него.
— Мур, — отвечает мне мордой под ладонь, типа, ладно, погладь меня, женщина, и я все прощу. Какое нахальство!
Совершенно бессовестное создание. Как покормить — так мур, мяу, а как с хозяином наедине оставить — кусь.
— Видишь меня насквозь, кот? — неосознанно начинаю наглаживать это бессовестное создание. — Знаешь, что Медведю лучше без меня?
Горестно вздыхаю, прохожусь ладонью по гладкой кошачьей спине до хвоста, и почему-то мне становится легче.
Кото-терапия в действии!
— Ладно, заслужил, шерстяной, — тянуть к куску пиццы, отрываю часть и кормлю с руки. — Из тебя нехилый такой психотерапевт!
Очередное "мяу" звучит, как "ага".
— Ну что? Перемирие? — заглядываю в два жёлтых глаза.
Тот фыркает в ответ и спрыгивает с моих колен, не забывая оставить несколько красных полос на коже после себя.
— Вот засранец! — тихо ругаюсь на него. — Ничего больше из моих рук не получишь!