Мое самобичевание прерывает стук в дверь. Я тихонько приоткрываю ее и просовываю наружу руку, оставив голову внутри, нечего Медведю на такое любоваться! В мою ладонь ложится мягкая ткань, и я тут же одергиваю ее назад, захлопываю дверное полотно. Никакой защелки тут нет, оно и понятно, Влад же один живет, но думаю, он не станет врываться ко мне в душ, он же не из этих…
Хотя я, может, и не против.
Снимаю с себя удушающий сарафан и рубаху под ним. Шагаю в прогретую ванную. Переключаю кран на душ. От стона удовольствия удержаться не выходит. У нас в квартире вечные перебои с горячей водой и вот такой душ — почти роскошь.
Без зазрения совести хватаю ментоловый шампунь Медведя и вспениваю его на голове. Без бальзама мои волосы, конечно, будут похожи на паклю, но, надеюсь, это последнее, на что он обратит внимание.
Мылом тру лицо, надеясь на лучший исход, потом для верности гелем для душа, но когда вылезаю из душа, предательские румяна все равно слегка проступают на щеках.
Натягиваю футболку, которую выделил мне Влад, немного просушиваю полотенцем мокрые волосы и выбираюсь из ванной. Мои босые ноги шумно шлепают по паркету и когда захожу на кухню, Влад тут же оборачивается на звук.
Его взгляд неспешно скользит от самых кончиков пальцев до лица. Останавливаясь на кромке футболки, доходящей мне почти до колен, на груди, нагло просвечивающей через светлую ткань, и на губах, которые я искусала от волнения. Вижу, как тяжело вздымается его грудь и делаю небольшой шаг на встречу.
— Я всё-таки заполучила твою футболку, — напоминаю ему о нашем знакомстве.
— Знал бы, что она будет так на тебе смотреться, не стал бы сопротивляться, — выдыхает он.
Делаю ещё шаг и ещё. Оказываюсь нос к носу с большим сильным мужчиной на маленькой кухне. Обвиваю его шею руками, льну телом к нему, касаюсь его губ своими. Он отвечает несмело, почти робко. Целомудренно сжимает мою талию ладонями, едва-едва поглаживая кожу сквозь ткань.
Усиливаю напор и ныряю пальцами под его рубашку. Прикусываю губу, посылаю стон в его губы. Он отрывается от меня и заглядывает в глаза.
— А как же апокалипсис? — его взгляд горит огнем желания.
— Ложная тревога. Конец света отложен.
И больше нас ничто не сдерживает.