Мы (точнее Ник, несущий меня на руках) вошли в подъезд и дверь, словно издеваясь, начала медленно закрываться.
— Отпусти, Гоголь, — снова произнесла.
Предприняла попытку слезть с рук парня, но он все еще продолжал меня удерживать. Упрямый птах. Неужели не понимает, что нас еще кто-нибудь может увидеть? Если застукают мои родственники, то точно быть беде. Уже через неделю я буду замужем. Отец у нас старой закалки. Как у Юльки получалось встречаться с парнем и одновременно с этим оставаться свободной, загадка. Шифровалась, наверное, хорошо.
— Из твоих уст это звучит, как оскорбление, — притворно разобиделся Ник.
Лифтом сосед пользоваться не стал. Направился к лестнице. Тут уж я, перестав брыкаться, вцепилась в плечи Никиты, боясь упасть. Одно дело, когда падаешь на хотя бы относительно ровную поверхность. Тут же, пока до этой самой ровной поверхности доберешься, шею себе свернешь.
— Не дергайся, — шикнули на меня.
Замерла, продолжая с силой сжимать мужские плечи. Надеюсь, ему не тяжело? Не то что бы я слишком много весила. Просто он уже довольно продолжительное время не выпускает меня из рук. На его месте, я бы уже их не чувствовала.
— Надорвешься, — тут в моем голосе прорезалось беспокойство. Стать причиной его радикулита, не хотелось.
— Лиса, ты можешь хотя бы немного помолчать?
Прикусила язык, так как собиралась продолжить препирательства. Которые, кстати, сейчас были совершенно лишними. Снова я веду себя в его присутствии как-то странно.
Поднявшись на второй этаж, Никита остановился у двери, за которой скрывалась моя квартира. Отпускать по-прежнему не собирался.
— Никита, — позвала, надеясь, что меня услышат и отпустят. — Если тебя сейчас увидит кто-нибудь из моих близких, точно быть беде.
— Почему? — удивленно переспросил парень, смотря на меня.
Сейчас мы были так близко друг к другу, что я могла в мельчайших подробностях рассмотреть его лицо. Почувствовать приятный запах, источником которого был мой сегодняшний спаситель. Ведь если бы не он, я бы сама до дома уже не добралась.
— Потому что нас авансом поженят.
— Нормально.
И снова я видела на его лице улыбку. Немного шальную, но такую теплую и искреннюю, что на долю секунды мне почудилось, что…
И тут открылась дверь, явив нам хмурого Веника. Брат сложил руки на груди, нахмурил темные брови. В общем, всем своим видом давал понять, что не в восторге от такого поведения родной сестры.
— Вениамин, что там? — услышала сначала голос матери, а потом и ее саму.
Она потеснила мелкого в сторону, и сама застыла на пороге.
— Мам, — пролепетала, робея под тяжелым взглядом мамы, — я все объясню.