— Это стечение обстоятельств, — почему-то появилось острое желание оправдаться.
— Вот и проверим. Если ты, повторюсь, не трусишка, — сказав это, он наклонился к моему лицу, и заглядывая в глаза, продолжил: — Ну же, Лиса, соглашайся. Я не буду приставать.
— Точно? — признаться, были у меня сомнения, что слово он не сдержит.
— Да-да, — заверил Ник.
Перед тем, как давать свое согласие, посмотрела на наручные часы и прикинула, сколько времени я потрачу на проезд в метро. Толкучка, шум, суета, давка. Время сейчас было такое, что без веской причины туда лучше носа не совать. Весомой причины, чтобы оставаться дома, у меня не было. Да и, если что-то пропущу, потом придется нагонять. Никого не будет волновать на экзамене, с какой стати я не знаю ту или иную тему, прописанную в билете.
— Уговорил, — наконец, сдалась я, взвесив все «за» и «против».
Не будет же Никита тянуть свои загребущие руки ко мне, управляя автомобилем? А потом самое главное — вовремя выскочить из машины.
Оказавшись в салоне внедорожника, сразу накинула на себя ремень безопасности.
— Ты напряжена, — посматривая на меня, сказал Гоголь. — Крошка, я бы сделал тебе массаж, но лучше приходи сегодня вечером ко мне. Места больше, и никто не помешает.
Этот провокатор знал, как я отреагирую на эти слова. Знал и выжидал. Но я всеми силами старалась сохранить на лице маску безразличия. Чем ближе к сердцу я воспринимаю сказанное им, тем дольше будет длиться наша очередная пикировка. И почему, спрашивается, все его шуточки сводятся к одной конкретной плоскости? У него что, проблемы с женским полом? Или он просто-напросто маньяк?
— Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты ко мне прикасался.
Говорила это, отвернувшись к стеклу, за которым виднелся подъезд дома, из которого я недавно вышла. Знала бы, что Ник будет поджидать меня на улице, оделась бы так, чтобы он не признал во мне меня. Неужели он не может разговаривать нормально? Играется со мной, как кот с мышью. Потом удивляется, что я его в штыки воспринимаю. А как иначе? Если он каждый раз прозрачно намекает на то, где меня видит. Пусть он там лучше свою Катю лицезреет. Она, я уверенна в этом, не откажет.
— Ладно, без шуток, — тут же серьезно заговорил Гоголь. Я даже перестала гипнотизировать дверь подъезда. Повернула голову к парню, вопросительно смотря ему прямо в лицо. Что он еще скажет? — Я все равно добьюсь своего, понимаешь?
— Не очень.
— Ты мне нравишься, — от этих его слов у меня по спине мурашки побежали. А сердце пропустило удар. Я не ослышалась? — И ты будешь моей. По-любому.