— Что-о-о?! — громко воскликнула и тоже широко улыбнулась. Программисты стали на меня как-то странно коситься, поэтому я поспешила понизить тон: — Филимонов, я же тебе сказала…
— Ничего ты мне не говорила, — перебил меня Гошик. — Во всяком случае, правду. Так что до утра, Селезнева. Ну и фамилия у тебя…
— А что с ней не так? — пробурчала себе под нос.
— Потому что Селезнева — Филимонова, — милостиво пояснил мне молодой мужчина.
— Гога!!! — взревел кто-то у него там… в пожарной части. — Пожар! Елки, блин…
— Иду! — откликнулся тот. — Пока, Филимонова. И елку…
— Я же завтра работаю! — повысила голос, но в ушах уже были короткие гудки.
Когда он отключился, я еще какое-то время дожевывала остывший пирожок, думая над тем, писать этому нахалу сообщение или нет. Решила написать, но на телефоне, как на зло, закончились деньги. И сеть стала барахлить, будто издеваясь. Потратила минут пять на то, чтобы ликвидировать возникшую проблему. Все тщетно.
Потом отнесла поднос на специальный стол и отправилась в туалет, чтобы проверить макияж. А еще хотелось посмотреть на себя в зеркало. Не поправилась ли? А то в последнее время только куски и хватаю и не соблюдаю никакой диеты. Не порядок.
Весь оставшийся день сидели с Анфиской и обзванивали конторы, которые организовывают праздники. Проблема состояла в том, что мы спохватились очень поздно, и большинство фирм уже оказались загружены, мама не горюй. К тому же, Орликова никак не могла отойти от свидания с начальством. Которое сводило ее в дорогой ресторан после всего того, что между ними случилось утром. Девушка так и норовила в который раз сообщить мне на ухо, какой Арутюшик у нее классный и решительный. Еще благородный, потому что предложил серьезные отношения (вне работы, разумеется). И да, ей, Анфисе Орликовой таки удалось его завоевать. И раскошелить на дорогую брошку, которую мужчина обещал подарить ей на Новый год.
Когда уходила с работы, совершенно не имела представления, как быть с корпоративом. Хоть тащи всех в кафе за свой счет и пой там шансон. Вот тогда меня сразу с работы выгонят. Потому что петь я совсем не умела.
После последнего нашего разговора Филимонов так больше и не звонил. И вроде бы очень даже хорошо, но на душе легче не становилось. Я переживала за него и из-за него одновременно. Помимо того, что я боялась за жизнь Георгия, мне все время казалось, что меня обманывают. Что сейчас он сидит себе в пожарной машине и посмеивается над одной глупой наивной девчонкой. На работе стараниями коллег удавалось удачно об этом позабыть. Но стоило мне выйти на улицу, ступить на расчищенную дорожку и поплотнее прижать к себе сумочку, как тут же вспомнилась квартира, в которой меня ждал Зефир. А он очень полюбил Филимонова за эти дни. Но однокашник ведь сегодня не придет, так что мне не с кем будет поболтать на кухне за чашкой чая. И когда я успела привыкнуть к его обществу?