Как бы там ни было, меня и близких мне людей ни одна из сторон не привлекала. И мы ждали и наблюдали, не высовываясь. Я никогда не видел себя в роли цепного пса, что может кусать лишь тех, кого ему позволят, и забивается под стол, когда хозяин бьёт его тапком по носу несмотря на то, что кусает за дело, да того, кого уже давно стоило пресечь.
На доверие к окружающим, наша группа была бедна изначально. Научившись талантливо скрывать собственный быт, мы всегда держались обособленно. Новые люди появлялись постоянно, но ближе допустимого их не подпускали. Вот и теперь не посмели делать исключений, утаивали свои возможности даже от товарищей, с кем были давно и неплохо знакомы, посвятили из всех них лишь Костика. Для остальных мы были простыми наблюдателями.
Если вдуматься, для познания маны чья-либо помощь не требовалась, может, даже напротив, раскрывая потенциал, следовало находиться в ладу с самим собой. Чем мы и занимались, много практикуясь. Наши тренировки проходили глубоко в лесу, тем более, добираться в глушь стало гораздо веселее прежнего. Некоторые стихии, вложенные в прыжок и приземление или ускорение, давали весьма интересный результат, свои дополнительные возможности: постоянное или кратковременное преимущество в передвижении, подброс и отскок от магнитного поля.
Стихийное проявление огня или воздуха особенно помогало преуспеть в резвости перемещения, даруя своим носителям некие формы полёта. Поток Пира служил турбиной, способной поднять Иного на ту высоту, докуда хватало внутреннего запаса. А дальше главное было не забыть оставить немного сил для уменьшения скорости падения и приземлиться. Владеющие воздухом двигались очень плавно, сохраняя возможность долго оставаться в подвешенном состоянии и даже менять давление атмосферы вокруг себя. Приземление тоже выглядело гармонично.
Статики прыгали, отталкиваясь маной от поверхности, точнее, от магнитного поля земли. Отбрасывало их словно из рогатки, а приземляясь, Магниты вновь повторяли трюк. Успей они освободить энергию, шанс пострадать полностью отпадал.
Я смог преодолеть пять метров вверх через три года, научившись быстро воссоздавать ледяные объекты, вырывающиеся снизу и придающие моему телу дополнительный импульс. Как бы подбрасывал себя подлетающей платформой на необходимое расстояние. При спуске требовалось успеть материализовать подобие горки, сглаживающей скорость за счёт силы трения, обязательно слегка опережая тело и не затупив в самом конце. Другими словами, прервать падение проблематичнее, чем его начать.