Личное отсутствие интереса к массовым страхам казалось вполне нормальным, ведь я был подростком, хоть с весьма широким спектром познания и своим мнением насчёт грядущего. Отмечу, в том возрасте голова моя была более чиста, и негативные мысли не могли переломить защитное отрицание большинства проблем через юношеский максимализм.
Мы с друзьями придумывали шутки и высмеивали предстоящие события, радуясь тому, что всё могло произойти именно на нашем веку. Вообще будни шли как обычно, и в представлении нашей компании вряд ли со дня на день могло что-то измениться, а если вдруг так и произошло бы, мы бы совсем не расстроились. Любое крупное происшествие для нас представлялось возможностью стать свидетелями событий, ранее скрытых от всех, но открывшихся именно перед нами. Конечный исход в подобном не имел фактического значения, главное, возможность поучаствовать.
Это как с войной — молодые всегда шли в бой первыми, ведь их сознание ещё не омрачено страхом смерти, а инстинкт самосохранения сильно притуплён, и результатом является необъективное восприятие опасности. А выработка адреналина, серотонина и остальных гормонов в раннем возрасте может перебить всё, что угодно.
Круг ближайших мне друзей состоял их трех постоянных участников, нескольких хорошо зарекомендовавших себя за годы товарищей и кучи появляющихся на разные временные периоды приятелей. Мы имели похожее мировоззрение и мировосприятие, как это часто бывает между тесно общающимися людьми, делящимися мыслями и проблемами, но при этом каждый сохранял уникальность и особые черты.
Поведением и характером нас никогда не сравнивали, отсутствовал смысл, ведь расхождение сразу бросалось в глаза. Виновато влияние воспитания и другие индивидуальные особенности, жизненный опыт, например.
Наша четвёрка знакома с самого детства, кто-то прямо с пеленок, кто-то немного позже, но длительность периода никакого значения не имела.
Самой удивительной, но при этом малозначительной отличительной чертой нашей компании всегда являлась внутренняя манера общения. Оскорбления, подколки и принижение ближнего всегда считались нормой и шло вместе с нами по жизни. Обидеть кого-то из нас словами почти не возможно. Незнакомцам, которым доводилось слышать наш диалог, нечасто удавалось сразу понять, что мы близкие друзья, нередко и те, кто уже несколько месяцев с нами общались, удивлялись таким грубым разговорам. Особенно были шокированы девушки, часто попадающие под общую гребёнку, получая весьма своеобразное внимание в форме сарказма, исключительного или частичного, это зависело во многом от самого человека.