– Отходит, – негромко сказал кто-то.
Я смотрел в лицо человеку, принявшему смерть от моей руки, и ощущал горечь и сожаление. Бред, который нёс Иммануил прошлой ночью – насчёт голодных веков, требующих жертв и ещё насчёт чего-то там, – весь этот бред вдруг перестал мне казаться таким уж бредом. Разве на самом деле всё обстоит как-то иначе? Вот и теперь один человек должен был умереть, чтобы другой мог продолжать жить. Внезапно мне стало холодно и страшно.
...Кто-то настойчиво пытался протиснуться к умирающему, и люди посторонились, чтобы дать ему пройти. Он прошёл мимо меня, и я увидел его только со спины, но и со спины его нельзя было не узнать – тёмные вьющиеся волосы, длинное платье, серый тряпичный плащ.
Отшельник посмотрел на умирающего, лежащего у его ног, и, негромко вздохнув, качнул головой: мол, опять вы за своё... Он опустился на колени и положил ладонь на живот Вильгельму. Через мгновение Иммануил встал. Взгляд его был спокоен и чист, когда он смотрел на лежащего человека. А лежащий человек смотрел на него – с большим изумлением. Потом Вильгельм перевёл взгляд на нас. Он, видимо, никак не мог понять, что тут происходит и каким образом он оказался на земле. Но взгляд у него был осмысленным и лишённым боли. Потом он поднялся и сел. Сам.
Кто-то из собравшихся негромко ахнул:
– Чудо... Чудо!.. Господи, он же...
Иммануил повернулся и направился к воротам. Я подумал и бросился за ним следом:
– Может, и меня заодно вылечите?
– Обойдётесь.
Он странно посмотрел на меня – с какой-то смесью жалости и разочарования. Внезапно все условности, происходившие от того, что мы принадлежали к разным культурам и сословиям, исчезли, и в целом свете остались только он и я.
– Я вижу, ты добился своего, – произнёс он негромко.
– Не понимаю, чем ты можешь быть недоволен.
Он долго смотрел мне в лицо, а потом сказал:
– Помнишь, когда ты спрашивал, кто и зачем перенёс тебя сюда, я предположил кое-что, но сказал, что наверняка не знаю?
– Да, – я кивнул, – помню.
– Теперь я знаю, кто и зачем это сделал.
– И кто же?
Он усмехнулся – без всякой, впрочем, радости.
– Я думаю, тебе ещё расскажут об этом. – Иммануил помолчал несколько секунд, а потом добавил странную фразу: – С Истиной и Ненавистью ты уже встречался. Осталась Сила. Впрочем, ты ещё можешь отказаться от этой встречи.
Я ничего не понимал:
– Какая Сила? От чего отказаться? Как?
Отшельник прикрыл глаза:
– Через некоторое время тебе представится случай поехать в Испанию. Согласишься – встретишься. Откажешься – встречи не будет.
– Встречи с кем? – осторожно спросил я. Но он говорил уже о другом: