Услышав это, братия приуныла, ибо ворота уже начали потихоньку поддаваться под ударами тарана... И стрелами их, окаянных, не взять никак – ибо ломились они в монастырь под покровом ночной темноты.
– Негодяи! – воскликнул Родриго. – Нападать ночью!..
– Рутьеры, что с них взять, – пожал плечами аббат. – Однако я продолжаю. Как только стало нам ясно, что помощи ждать неоткуда, начали подумывать о том, чтобы от Луи откупиться. Кое-какие средства у нас имелись, но... очень уж не хотелось нам эти деньги разбойникам отдавать. Ведь мы сколько времени их собирали... Не для себя собирали! Нет! Ради святого дела старались – хотели золотом Пресвятую Деву украсить, чтобы сердца людей, кои смотреть на неё станут, смягчались и умилялись и чтобы проступала на них роса истинной веры... И вот тогда брат Максимилиан говорит: «А давайте, братья, иначе поступим. Дадим им немного денег и займём каким-нибудь делом, обещав по исполнении его – вторую половину. Сами же пошлём гонца в Монпелье... А там, глядишь, и Родриго с виконтом вернутся».
Мысль эта пришлась всем по душе. Поторговавшись с Луи, заключили мы с ним соглашение...
– С этим разбойником!
Рено успокаивающе похлопал барона по руке:
– Разбойник он или нет, но согласился выполнить одно дело, которое вам, барон, давно надлежало сделать самому. И мы Луи за это даже половину грехов отпустили... Впрочем, от светского наказания это его всё равно не избавляет.
– Это вы о каком деле говорите? – нетерпеливо бросил барон.
– Я говорю о труде на ниве Господней, – назидательно произнёс аббат.
– Ха-ха-ха!.. – Барон схватился за бока. – Вы что, проповедовать его послали?
– Вовсе нет, – всё тем же назидательным тоном продолжил аббат. – Ибо работа на ниве Господней не в одном лишь рассеивании зёрен Слова Божьего состоит, но и в корчевании плевел, коих в графстве Тулузском в последние годы произросло количество неимовернейшее...
– Но какой же именно сорняк вы поручили ему выкорчевать?
Аббат кротко улыбнулся:
– Мы не раз, барон, просили вас вспомнить о своём христианском долге. Мало того, что вы терпите на своих землях эту Севеннскую Общину...
– Рено! – возмутился барон. – Эта деревня принадлежит Роже!
Аббат насмешливо посмотрел на Родриго.
– А я вот слышал, что в споре с Роже вы называли эту деревушку своей собственностью и утверждали, что у вас имеется даже дарственная на этот участок земли...
– Проклятье! Так оно и есть!
Аббат продолжал молчаливо усмехаться.
– Эта дарственная была дана моему отцу отцом Роже незадолго до его смерти, – объявил Родриго. – Я не знаю, почему мой отец не воспользовался ею и не заявил свои права. Но когда я нашёл в его кабинете эту бумажонку, я поехал к Роже, чтобы уладить с ним это дело. Однако Роже за давностью лет мои права признавать отказался. Ни вызвать его на поединок, ни судиться с ним я не мог – он всё-таки мой сеньор...