Знойный, сухой воздух Леона ударил в лицо. Ветер донёс ржание и заливистый лай.
Мира, поселение, в котором мы обосновались, в это время суток выглядит вымершим. Весь народ в полях и на окрестных фермах. Только ветер гонит по песчаной дороги колючки, сбившиеся в шары.
Совсем не похоже на мою родину. И всё же мне здесь нравится.
Бедно, тяжело… но как-то всё здесь по-настоящему, что ли. До конца.
***
Никогда не забуду наше появление на этой самой улице месяц назад. Да уж, триумфально получилось…
Грязные, голодные, измучанные… Чудом оставшиеся в живых, умирающие от жажды, мы вошли в поселение, волоча ноги.
Помню, солнце палило так же нещадно, как и сегодня, язык распух и прилип к нёбу, а ещё жутко раздражало нытьё Тьяны по поводу погибшего на корабле барахла.
Невысокий каменный колодец с высоким журавлём показался нам самым настоящим оазисом. Мы даже колонку в десяти шагах не заметили. Облепили колодец, как пчёлы источающий нектар цветок, и жадно пили по очереди из одного ведра.
Помню, меня отвлекли звуки хлопков, в которых сразу узнала выстрелы.
Я торопливо вытерла губы и завертела головой по сторонам.
Логичное объяснение услышанному не заставило себя ждать.
По пыльной дороге несколько человек гнали перед собой стадо буйволов и несколько жеребых кобыл.
Те, от которых они отстреливались, стояли поодаль. Среди них совсем не было мужчин, только женщины и несколько парней, совсем ещё подростков. Все они торопливо отступали, когда пыль под ногами клубилась от выстрелов.
Помню, в тот момент меня поразило не стойкое ощущение дежавю, и не осознание, что и здесь, мир, похоже, разделён на мужчин и женщин, и здесь сильные угнетают слабых… а безысходность и обречённость в глазах этих людей. Именно так смотрели ши, когда было объявлено о резервациях, о том, что коренное население больше не хозяева на своей планете, о том, что женщины не имеют права на работу и счета в банках…
- Вы не смеете! - один из мальчишек всё же не выдержал. Размахивая над головой лассо, бросился вслед за похитителями, и за одно это мне захотелось чуть ли не расцеловать его.
Но негромко хлопнуло - парнишка неловко споткнулся, хлопая расширившимися от удивления глазами, перевернулся в воздухе и упал на спину, подняв облако пыли, а спустя секунду над ним уже голосила женщина.
- Нет, Лилу, - кто-то тянул меня за руку, - нет, мы не можем вмешиваться! Не надо, пожалуйста…
Я вынырнула из некоего подобия забытья и поняла, что сжимаю в руке бластер.
На нашей родине мне за такое отрубили бы сначала кисть, а затем и руку… Но мы сбежали из чёртовой дурки! Мы свободны!