«Может, это ты мне скажешь, что случилось?» — мысленно спрашиваю я, а вслух говорю:
— Да мы так, просто поболтали. Странный он.
Малышка даже не подозревает, что выдох облегчения выдает ее с головой. Точно знает повод, по которому мы с этим сохатым могли бы пободаться.
— Мы все одноклассники: я, Вика и Вадик. Он часто за меня вступался.
— Значит, малыш, скажи ему, твои косички больше не его проблема.
И хрен с ним, что звучит ванильно.
Моей писательнице это нужно, иначе бы она не улыбалась сейчас до самых ушей.
Глава тридцать первая: Антон
И все же этот благородный Пьеро испортил мне весь день, потому что хрень, которую он нес о золотом билете и пропуске в жизнь, занозой торчит в моей голове.
Пока второй день застолья в самом разгаре — к счастью, Наташки за столом уже нет, и ее благоверный сказал, что у жены разболелась голова — я цепляюсь взглядом за детали, накладывая их на то, что уже отложилось в памяти.
Дача у Воскресенских — не землянка и не бревенчатый сруб. Явно построена недавно, внутри все удобства, полный комплект необходимой даже для постоянной жизни бытовой техники. Раза в три больше моего дома, который стоил мне почти всех сбережений. Машина у подполковника — «Лексус» последней модели. Ну и малышка снимает квартиру в элитном ЖК, а там цены не просто «кусаются», а любого неподготовлено загрызут насмерть.
— Может, хочешь погулять? — шепотом предлагает Очкарик, когда за праздничным столом называется «своя свадьба». — Дождь закончился.
Я соглашаюсь, тем более, что нам как раз есть, о чем поговорить.
По дороге она снова начинает нервничать, потому что болтает без умолку. Что я понравился папе, и что очень хорошо, что приехал, и что она подсматривала за мной, пока я спал и выучила на память расположение всех моих татуировок. А потом, смущаясь и заикаясь, сообщает, что мама посмеивалась над ней все утро за устроенный нами переполох.
— Я бы не отказался его повторить, — перехватываю подходящую для разговора тему. — И развить. И углубить.
Йени прикрывает рот ладонью, потом сама себя одергивает.
Не умею я «делать красиво». Взять за руки, заглянуть в глаза с собачьей преданностью, толкнуть прелюдию о том, что я стал другим человеком, когда наши взгляды встретились. Потому что все это — хрень.
Поэтому, пока мы идем по дороге, и писательница держится руками за мое предплечье, без всяких реверансов говорю:
— Малыш, как ты смотришь на то, чтобы сменить квартиру на загородную жизнь?
Она останавливается, опускает руки и выглядит так, словно ее только что ударила молния.
Забавная и милая. Интересная, даже когда говорит о фигне и банальщине.