Только три человека за столом ведут себя так, словно у них одна волна — и они настроены на нее таким образом, чтобы не видеть и не слышать остальных: мой папа, Сергеев и Антон. У этой троицы «своя свадьба». Кажется, травят какие-то только одним силовикам понятные байки, обмениваются какими-то фразами, которые для меня звучат как абракадабра. И когда меня начинает кусать ревность за то, что у меня отобрали внимание мужчины, по которому я действительно соскучилась, Антон потихоньку берет меня за руку под столом. Просто сжимает пальцы, даже не поворачивая головы, дослуживая шутку моего отца. Я потихоньку сжимаю ее в ответ и смелею настолько, что пододвигаюсь и прижимаюсь головой к его плечу.
Наташа сидит где-то там, откуда мне видна лишь ее рука с длинными красными ногтями. Но она так выразительно стучит ими по бокалу, что в конце концов не выдерживает даже моя крайне терпеливая мама и интересуется, не замерзла ли гостья и все ли у нее в порядке.
Что отвечает Наташа — мне все равно.
Главное, что это крепкое плечо и расслабляющий запах дыма с дурманом пополам сейчас под моей щекой. И по крайней мере сегодня нашим бывшим хватит ума не влезать поперек.
Глава двадцать восьмая: Йен
Michael Jackson — Give in to Me
Застолье как всегда затягивается. Чтобы в День рождения отца мы встали из-за стола раньше часа ночи? Когда это произойдет, отец отметит день красным в календаре как дату, когда началась его официальная старость. Он до сих пор считает, что двужильный, и мы с мамой старательно оберегаем эту веру, украдкой пряча нашего вояку от бытовых сквозняков.
— Я постелила вам на мансарде, — говорит мама с видом заговорщицы. — Там удобно, и я еще подушек набросала.
Она тоже выпила по случаю, иначе не проявляла бы столько рвения по поводу удобства постели, в которой ее дочь проведет ночь с мужчиной.
Точнее, не совсем постели.
На мансарде у нас совсем небольшая комната — там из всей мебели только тумба из ротанга и пара кресел — мешков. А основное пространство занимает конструкция из огромных матрасов, брошенных прямо на пол. Полы у нас с подогревом, так что спать здесь, особенно зимой, одно удовольствие: можно валяться всю ночь и через окно в потолке смотреть, как падает снег.
— Йени, солнышко, только… — Мама потихоньку забирает тарелку из моих рук и чуть не силой заставляет посмотреть ей в глаза. — Ты бы сказала ему… Знаешь… Мужчина должен…
Я поджимаю губы.
Понимаю, что все ради моей заботы, но эти слова сейчас — как увесистая оплеуха, которая отбрасывает меня назад на десять лет, и все выпитое внезапно подступает к самому горлу.