— Дурак! — слышу откуда-то из-за плеча, и руки обхватывают мою шею, притягивая как для поцелуя.
Наташка в хлам.
— Какой же ты дурак, — шепчет заплетающимся языком, очень плохо изображая секс-бомбу. — Я же тебя только люблю. А ты меня любишь, меня, меня. Скажи только — и все будет, как раньше. Зачем тебе эта дура? Меня позлить? Я ревную, доволен?!
— Ты вообще что ли ебанутая?! — пытаюсь оторвать ее руки, но вцепилась как клещ.
— Ты же мой, — продолжает бывшая. Здоровенный камень на ее пальце переворачивается и царапает мне шею. — Помнишь, как нам хорошо было? Как на фестиваль ездили, помнишь? А как не спали до утра?
Я не успеваю избавиться от нее, когда входная дверь открывается.
И долговязый молодой мужик, кажется, муж Вики, смотрит на нас, как на застуканных в процессе траха любовников.
Самое херовое то, что Наташка стоит спиной и не может видеть своего почти_родственника. Поэтому продолжает карабкаться по мне, словно я какой-то пьедестал, на котором она собирается восседать так долго, сколько захочется ей самой, а мои желания — это все хрень и блажь, потому что ей виднее. Потому что в ее вселенной я люблю ее до усрачки, а ее задача — помочь мне с признанием.
Приходится применить силу, чтобы оторвать ее от себя. Буквально отодрать, за плечи, морщась от боли, которую ее ногти оставляют на моей коже даже через одежду. Наташа предпринимает еще одну попытку обнять, но на этот раз я грубо разворачиваю ее лицом вперед.
Она действительно крепко набралась, и в общем за все время, что я ее знаю, это чуть ли не впервые. Видимо, не такая уж сладкая семейная жизнь, даже если на пальце — целое маленькое состояние.
— Что?! — в наглую накидывается на мужика, который изображает соломенного бычка и в наглую нас рассматривает. — Не пошел бы ты к жене?
Он как-то очень нагло показывает ей средний палец.
— Тебя муж ищет, верная ты наша. — Мужик говорит с ней нагло, грубо. Вызывает уважение, которое, чувствую жопой, вот-вот закончится.
Со стороны мы выглядели как парочка, которая настолько «оголодала», что решила в наглую поебаться прямо под носом у своих вторых половин. И нет ни единого повода думать, что на самом деле я пытался избавиться от этой бабы даже еще сильнее, чем когда вывозил ее тряпки в камеру хранения.
Возможно, в голове Наташки случается проблеск просветления, потому что она перестает корчить крутую телку, смотрит на дверь, потом на меня и на мужика, и все-таки уходит. Но на прощанье так лупит дверью, что мы с мужиком синхронно морщимся.
Вспомнил, его Вадим зовут.
— Не трогай ее, — без вступления, вдруг, говорит он.