, до последней, брала на себя больше, чем ей следовало. Черт возьми, — с шумом выдохнув, он закрыл глаза. Выдвинул вперед нижнюю челюсть, заскрежетав зубами. — Ты такая же… такая же, как и все они.
Мне захотелось громко ухмыльнуться на это представление, которое он с искренностью разыгрывал.
Огорченный, рассерженный, униженный вмешательством в обособленную часть его личной жизни...
— Все сказал? Моя очередь, — с раздражением процедила я, надвигаясь на него. — По-моему, ты перегибаешь палку! — не в состоянии контролировать чувства, с яростью пульсирующие в висках, всплеснула руками.
Влад отступил на шаг назад, сверля меня хмурым взглядом.
— Я не специально наткнулась на сообщение. Слышишь? Это произошло слу-чай-но! Думаешь, мне больше делать нечего, как трястись над твоим телефоном, словно умалишенная? И не нужно напоминать о своих чокнутых бывших! — рявкнула я.
Сам виноват. Нечего было доводить своей заносчивой речью.
— Если они были помешаны на тебе, это не значит, что и я тронусь умом от ревности. Хотя, — дерзко хмыкнув, я покачала головой, — это вполне в твоем стиле напыщенного засранца. Сводить весь мир к собственной неповторимости и считать, что любая женщина непременно утратит рассудок рядом с тобой.
Скрестив руки на груди, я наслаждалась бесподобным зрелищем, как лицо Земского то бледнело, то багровело. Величественная мужская гордость была задета моими словами, если не подперта к стенке.
— Хорошо. Ладно. Я поступила отвратительно, вероломно залезла в твой телефон, — надеюсь, я отчетливо обозначила интонацией сарказм в голосе. — С этим мы, надеюсь, разобрались. Но что насчет тебя, мм? Взгляни туда.
Резко кивнула подбородком на сжатый в его ладони гаджет. Затем вскинула насупленный взгляд, приковав к глазам Влада, и громко стиснула челюсти. Он же стоял, чуть сгорбившись и с тяжестью дыша. Ни разу не шелохнулся с тех пор, как я обрушилась на него с ополчением.
— И скажи правду… — проклятье! Дрогнул мой голос, который до этого момента звучал обжигающе остро, подобно пламенному клинку, бескомпромиссно рассекающему пространство и терпкий, отравленный недосказанностью, напряжением и враждебностью воздух. — Ты собираешься жениться?
Задав прямой вопрос, я рассчитывала получить четкий ответ.
Влад не сводил с меня взгляда, но свирепость постепенно сошла с его лица. Морщинки в уголках поджатого строгого рта и между бровей разгладились, даруя чертам предшествовавшую раздражению флегматичность.
Затянувшееся молчание, повисшее над нами, угнетало.
Упрямство мужчины щекотало мне нервы. Ох, видит бог, я обуздывала рвущее в клочья исступление как могла, но из зародившейся на дне души бури это грозило перерасти в уничтожающий ураган, сметающий все на своем пути.