— Слушай, Назар. Это у тебя хоровод вокруг кровати: одна не успеет трусы надеть, другая уже дверную ручку гладит с вожделением, а у меня есть принципы и ответственность за наши отношения с Катей…
— Да ну! — Назар расхохотался, подмигивая проходящей мимо официантке. — И как они? Ваши отношения?
— Знаешь, секс у нас раза три в неделю стабильно, хотя мы уже больше десяти лет вместе…
— Погоди, погоди! А чего ты мне про секс-то гонишь? Я ж тебя про отношения спрашиваю?! Или у вас все отношения построены на том, что она тебе дает три раза в неделю, а ты за это налево не ходишь? Чувачок, скажу тебе прямо, как другу, я видел вас вместе, я видел, как она смотрит на тебя… Как бы тебе объяснить… — Назар с трудом подбирал слова…
— Да говори уж прямо, — не выдержал Олег.
— Ну ок, если прямо, то как на мебель. Ну ладно, как на приносителя денег, воспитателя детей, «ублажителя» и громоотвод в одном лице. Но уж не как на мужчину. Ты для нее давно уже не самец. И это нормальная история во всех семьях. Женщины находят самого сильного, успешного и интересного мужчину, а потом обрезают ему яйца. Я ж помню тебя, каким ты был еще не так давно. Я всем своим друзьям рассказывал про твои мегапроекты, твои темы. Где они все? Да ладно они… Ты сам-то где? Куда делся-то? Ау! Олежа! Ты где? Домой! — Назар представил ладонь к бровям и начал мотать головой, изображая, что смотрит сквозь Олега, не замечая его присутствия…
Олег щелкнул несколько раз пальцами перед его глазами, пока Назар не завершил свою пантомиму.
— Ладно, в твоем случае яйца обрезать непросто было, они у тебя довольно большие, но и Катька не дура. Она так потихонечку наждачечкой: жих-жих, жих-жих. — Назар изобразил руками очередную сценку из пантомимы «Житие Олега и Екатерины». — Она ж тебя эмоциями измором взяла. «То как зверь она завоет, то заплачет как дитя», — процитировал классика Назар, — в результате твои яйца, как брелок, в руке крутя, — закончил он, хватаясь за живот от смеха.
Назар так заразительно и громко смеялся, что Олег засмеялся вместе с ним. Люди в ресторане оглядывались, то ли возмущаясь, то ли завидуя.
Официантка подошла к их столу и наклонилась с вопросом, хотят ли они еще чего-нибудь.
— Наждачки, пожалуйста! — хохоча попросил Назар. — Да помягче! Желательно с вазелином, а то мой друг не любит жесткую.
— Извините, насчет вазелина я поняла, а вот первое слово не разобрала, — прикинулась блондинкой официантка. — Вы там что-то насчет «дачки» говорили…
Теперь смеялись все трое. Дело было не в словах Назара. Вообще нет. В его искреннем смехе, в его легкости и прямолинейности.