Моя кровь взревела.
Потому что увидел там моего проблемного студента.
И то, что он уводит двух других, бог знает зачем, за угол спортивного зала, сулит огромные неприятности. Демонстрирует полное пренебрежение к правилам, к моему авторитету. Потому что эти чертовы студенты думали, что раз им исполнилось восемнадцать, и они «технически» окончили школу, и, вероятно, благодаря деньгам и привилегиям, им не нужно подчинятся моим правилам.
Я вскочил, напрягшись всем телом, в моих венах вскипела кровь.
Да, вот он идет мой проблемный студент — нагло виляя бедрами, дефилирует мимо моего проклятого кабинета, прекрасно зная, что я всё вижу. Вопиюще нарушая правила с проклятой ухмылкой на лице.
...И я бы сказал, её форменная юбка обнажает слишком много гребаных бедер.
Словно. Маленькая. Гребаная. Соблазнительница.
Извините, вы думали, что я говорю об одном из парней, верно? Нет. Не верно. Видите ли, мой проблемный студент — девушка. В ней пять футов три дюйма и сто пять фунтов невинных, манящих, соблазнительных, непристойных, неотразимых проблем. Гребаных проблем с большой буквы.
Эта заноза в первый же мой рабочий день с двумя верхними расстегнутыми на блузе пуговками и юбкой, подтянутой вверх на три дюйма, оказалась в моем кабинете за то, что послала мисс Бернар, своего профессора по французскому языку.
По крайней мере, она сделала это по-французски.
Но вот она сидит в моем чертовом офисе, ожидая, что я прекрасно рассмотрю каждый дюйм её молодого соблазнительного тела. Гольфы до колен, светлые волосы заплетены в косички, мягкие пухлые губки обхватывают гребаную ручку. Она скользнула большими зелеными глазами от моих ботинок вверх по ногам, животу и груди, к «свирепому» лицу — это выражение лица я использовал, когда подчиненные морские пехотинцы дерзили мне.
И она улыбнулась. Эти манящие, слишком совершенные, слишком пухлые, слишком соблазнительные, слишком чувственные губки изогнулись в сладострастной усмешке.
...И с тех пор я попался на крючок.
Снедаемый страстью. Одержимый. Зависимый. Один проклятый взгляд, и ей удалось вытащить на поверхность каждое мое гребаное желание альфа-пещерного мужчины. Она пробудила во мне необузданную мужскую потребность — заявить на нее права, развратить, сделать своей. Она пробудила во мне развратного извращенца — ту часть меня, которой хотелось, сжав эти косички в кулаках, притянуть её мягкие маленькие губки к моему пульсирующему члену. Ту часть меня, которой хотелось раздвинуть эти длинные гибкие ножки и, обхватив её за дерзкую идеальную попку, вонзаться каждым дюймом члена в её тугое сладкое лоно, удостоверяясь, что она потеряна для других мужчин.